Татьяна Алюшина - Любовь без права на ошибку

Такого девчонки девятилетние насмотрелись и такое пережили! Друг другу не раз жизнь спасали… Лидку пьяный немчура в кусты поволок насильничать, так Надюшка его по голове бутылью с самогоном огрела, он и свалился. Девчонки перепугались насмерть, знали уже, что полагается за нападение на немецких солдат. А с перепугу-то все правильно сделали – перевернули того солдата на бок, винтовку ему к груди приложили и одной рукой прижали, а в другую руку засунули горлышко от разбитой бутыли и осколки рядом набросали, мол, сам пьяный упал и разбил, даже пилотку на голову натянуть не забыли. И сидели два дня в доме у Надюхи, в подполе, ждали, что за ними придут. Не пришли, сработала их имитация.

А однажды немцы рейд карательный, устрашающий проводили за то, что на лесной дороге колонну их солдат обстрелял какой-то отряд Красной армии, те, что из окружения прорывались, да немцы их за партизан приняли. Десять немцев красноармейцы уложили и еще пятерых сильно ранили. Согнали фашисты всех жителей села на площадь, выстроили в две длинные кривые шеренги и вывели из шеренг каждого десятого, в том числе и Надюшку. Загнали в большой колхозный амбар, заперли двери и подожгли.

А у девчонок давно, еще до войны, там было свое тайное место в дальнем углу. Они любили поиграть в страшилки и иногда ночью пробирались в амбар через дыру, которую выкопали под стенкой, зарывались в сено, слушали, как мыши шуршат да косы ржавые поскрипывают, и рассказывали друг другу страшные деревенские истории, заедая прихваченным с собой салом да с горбушечкой ржаной. Чтобы уж совсем страшно не делалось на сытый-то желудок.

Лаз тот давно осыпался, но не до конца. И кинулась Лидочка подруженьку спасать, а амбар немцы с автоматами окружили и никому подойти не дают. Местные кричат, бабы воют, старый, но сильный еще дед Сергей, кузнец их, кинулся на одного из солдат, так деда застрелили.

Лиде страшно было жуть! Но не за себя, за Надюшку. А как раз там, где лаз девчоночий был, крутой спуск в ложбинку начинался, поэтому они это место и выбрали, что не видно никому, кто там ночами лазает. Ну вот там солдат не стоял, Лида подползла на животе и начала Надюшку звать да оглядываться по сторонам – справа немец, метрах в двадцати, и слева, но поближе. Но смотрят оба в сторону площади. А в амбаре крик страшенный стоит, вой, как ее Наденька услышала, неведомо, но отозвалась, а Лида потихоньку начала землю-то из дыры себе под живот выгребать, а уж полыхает вовсю! Вытащила она подруженьку, почти задохнувшуюся, всю черную от копоти и без сознания – руки-то она в лаз протянула, но уже вылезти сама не могла. Отлежались девчонки до темноты, никем не замеченные, и домой к Наденьке огородами пробрались.

Много еще разного с ними случалось. Слава богу, в январе немцев выбили с этих земель, и жизнь начала заново налаживаться. На следующий год девчонки пошли в школу, окончили восьмилетку в шестнадцать лет двумя самыми лучшими ученицами и поехали вдвоем же в город поступать учиться – Наденька в сельскохозяйственный техникум, а Лидочка в медицинское училище. Она себе слово дала в ту страшную ночь, что врачом станет, когда не знала, чем Надюшке угоревшей помочь, и плакала над ней бессильно.

Поступили они сразу и в городе непривычном, большущем, шумном, пугающем так вдвоем и держались. Даже коменданты и вахтерши их общежитий на девчонок рукой махнули – оставались друг у дружки, если засиживались, да спали на одной кровати. Что с них возьмешь, деревенские, всего боятся, опасаются…

Проучились они положенные три года, красавицы обе стали, по девятнадцать годков, а тут как-то раз вызывают Лиду на проходную общежития, приехал, говорят, кто-то из ее села, навестить пришел. А у нее как раз Надюшка была, вот они горохом по лестнице и побежали, выскочили и обе застыли открыв рот.

Стоял там парень, высокий, статный, улыбчивый, красивый такой, что аж глазам больно, годика на три-четыре постарше девчонок и точно не их односельчанин, а по всему видно – городской!

Так, не приходя в сознание, они и выслушали его. Оказалось, он гостил в их селе у тетки родной, Федосеевны, а когда уезжал, то уж все село знало, что в город едет, работу там получил, вот матери Надюшки и Лиды упросили его посылочку доченькам передать с продуктами да угощеньями деревенскими.

И Василий, так звали красавца этого, стал девчонок навещать, ходили они втроем в кино да гулять по выходным, он им про себя рассказывал да про войну, как партизанил пацаном, про рейды их, да героизм, да про другие большие города, угощал мороженым.