Ирина Мельникова - Дрянь такая!

— Я вижу, ты мне обрадовалась! — Клим навис надо мной. — Всегда мечтал оказаться в твоей спальне.

— Не подходи! — вскрикнула я. — Не смей!

— А что будет? Ты мне как-то помешаешь? — он покачал головой. — Ошибаешься, если я не позволил тебе орать в беседке, здесь это и вовсе не составит труда.

— Как ты пробрался в дом? — спросила я и отодвинулась к спинке кровати.

— Великое дело! — усмехнулся он. — Без всякого труда!

— Что тебе нужно? Ты и так уже сделал все, что хотел!

— Ошибаешься, дорогая! Я хочу этого постоянно. И чем чаще, тем лучше…

— Клим, — взмолилась я. — Побойся Бога! У меня погиб муж, а ты лезешь со своими грязными предложениями.

— Но ты ведь живая! И понимаешь, что живое — живым, а мертвое — мертвым.

— Не кощунствуй, — сказала я тихо, — и убирайся, пока не поздно. Не заставляй меня считать тебя законченным подонком.

— А если я и есть подонок? Если мне плевать и на твоего мужа, и на тебя? Ты ведь меня в грош не ценишь? Презираешь! Считаешь грязной, похотливой свиньей! А ты когда-нибудь задумывалась, что у меня и душа есть, и сердце, и мозги какие-никакие…

— Если у тебя есть мозги, насчет остального я сильно сомневаюсь, ты немедленно уйдешь из моего дома, — процедила я сквозь зубы. — Иначе, я тебе обещаю крупные неприятности. За меня есть кому заступиться…

— Этот паршивый дворник? Ты его имеешь в виду? — Клим расхохотался. — Конечно, он с радостью прибежит. Молодая богатая вдовушка. Да он тебе ноги будет мыть, и воду пить, если ты его обласкаешь! Такая удача свалилась на парня!

— Ты для того забрался в дом, чтобы наговорить мне гадостей? — справилась я. — Не нашел другого места и времени?

— Гадости — это последнее, что я хотел тебе сказать! — Клим оперся руками о постель и потянулся ко мне.

И тогда я ударила его ногой в грудь. Но попала в живот. Он вскрикнул и согнулся в три погибели, хватая ртом воздух. Лицо его перекосилось, то ли от боли, то ли от ярости, и я поняла, что попала в солнечное сплетение. Но мне было не до его страданий. Я вскочила на ноги и прыгнула с кровати. Клим попытался меня схватить, но я увернулась, и, что было сил, заехала ему локтем в лицо. Он охнул и отшатнулся в сторону. Я, стремглав, миновала прихожую, и выскочила на веранду. Как славно, что я успела открыть дверь. И тут Клим настиг меня. Он снова уцепил меня за волосы. Но я рванулась, оставив порядочный клок в его руках, и, схватив стремянку, швырнула ее на Клима, исполнив свою тайную мечту.

Он выругался, с грохотом оттолкнул ее, но я уже была на крыльце. И все-таки его шаг был в два раза больше моего, поэтому он настиг меня быстрее, чем я того ожидала, и попытался удержать меня за ночную рубашку. Ткань треснула, рубаха поползла с плеч. Я зажала ее на груди, закричала, и тут заметила тесак. Он по-прежнему торчал в стойке крыльца. Я рванула его, и только почувствовав его тяжесть в руке, минуя ступеньки, спрыгнула с крыльца.

Развернувшись лицом к Климу, я закричала:

— Только подойди! Отрублю башку!

Он остановился на верхней ступеньке, усмехнулся, и эта улыбка не предвещала мне ничего хорошего.

— Опусти нож! — прихрамывая, он стал спускаться вниз.

А я с ужасом смотрела на его правую ногу. Он изрядно ее приволакивал. И я все поняла.

— Клим! — прошептала я. И бессильно опустила тесак. — Это был ты. Это ты убил Сережу! Ты пришел за документами…

— Ай, умничка! — осклабился он и поманил меня пальцем. — Иди к дяде, девочка! Вернешь бумажки, и дядя тебя отпустит!

— Сволочь! Какая же ты сволочь, Ворошилов! — сказала я устало, и подняла тесак. — Не подходи! Меня простят, если я тебя прикончу.

— Не успеешь! — ласково сказал Клим, и я вдруг увидела в его руке пистолет. С глушителем… И мне все стало безразлично…

Не сводя с меня взгляда, Клим медленно спускался по ступенькам. Руки мои затекли, но я продолжала держать тесак над головой. Каждый шаг давался моему врагу с трудом, но он достиг уже последней ступеньки и потянулся ко мне рукой. Он был так близко, метрах в двух, не более. Я видела, как шевелятся его губы:

— Тихо, девочка, тихо!

Я отступила, но он навел на меня пистолет. Я понимала: только один хлопок, и меня не станет. Но меня не станет и в том случае, если я отброшу тесак…

— Документы? Тебе нужны документы? — спросила я и снова сделала шаг назад.

— Да, всего одна тонкая папочка! Всего одна! — сказал он вкрадчиво. — Скажи, где ты ее прячешь, и я навсегда уеду из города. — Он щелкнул предохранителем. — Ну же!