– Джереми?
Она поднимает голову, но перед нами не знакомое круглое, веселое, девчачье личико, а измученная, оскорбленная предательством гримаса страдания и боли. Как мне знакомо это лицо – точь-в-точь мое собственное пять лет назад.
– Угу. – Она громко сморкается. – Он влюбился в свою секретаршу. Миранду. – Фрэнки кривит рот и выплевывает ее имя, как гнилой арахис. – Представляете?
– Фрэнки… – неуверенно произносит Энни, – а как эта Миранда выглядит?
– Как выглядит, как выглядит. – фыркает Фрэнки. – Как Анжелина Джоли!
– О боже. – Энни съеживается в кресле и так туго затягивает капюшон белой толстовки, что видны только нос и крапинки света в черных зрачках. – Кажется, я их видела. Где-то с месяц назад. В двухдолларовом кинотеатре. – Энни зажмуривается и морщит лоб. – Там шло какое-то идиотское кино про карате, и в зале никого не было, только они двое. Я зашла туда, потому что думала, что забыла под сиденьем зонтик. У них ведь, знаете, никогда не убирают.
Фрэнки промокает глаза и прислушивается к словам Энни. На ее лице – странное сочетание мазохистского интереса и жестокой обиды.
– И?..
Энни громко сглатывает.
– Ой, Фрэнки. Зачем тебе это.
– Скажи.
Энни переводит умоляющий взгляд на меня. Я тут же вмешиваюсь:
– Перестань, Фрэнки. Зачем тебе мерзкие подробности?
– Затем. – Фрэнки, не мигая, смотрит в одну точку где-то на переносице Энни. – Говори.
– Не могу.
Редкий случай для нашей прямолинейной Энни. Что же они делали? Целовались? Он, как школьник на свидании, лапал ее за грудь? Она делала ему минет? Они трахались? В позе “69”?
– Да и хрен с ним. – Фрэнки бросает промокшую салфетку в медное мусорное ведро в белой оплетке, затем поворачивает ко мне лицо с опухшими красными глазами и пылающим носом. – Не делай этого, Джулия, – произносит она низким голосом, который будто исходит из самого нутра. – Майкл хороший человек. Он любит тебя, Джулия. Не обманывай его. Это так подло. Так ужасно.
Отчаянное воззвание Фрэнки пробуждает мою стремительно деградирующую совесть. Я решаю держаться подальше от Эвана Делани и передаю организацию выставки куртуазной любви аспирантке. Но Эван по-прежнему присутствует в моей жизни. Я часто получаю от него письма, непременно требующие ответа. (“Обдумываю программу курса по средневековой сексуальности. Есть предложения?”; “Джейк видел последний номер “Мотоцикла”? Если нет, могу передать через университетскую почту”.) Я упорно под всеми возможными предлогами отказываюсь пить с ним кофе по-турецки, но ни разу не говорю прямо: “Ты для меня – страшное искушение. Я продала бы душу за ночь с тобой, если бы это не причинило боли моему мужу”. Никогда я еще не была в таком смятении. Порой мне хочется умереть.
Я знаю, что должна сохранить свой брак. После фиаско с кадрилью мне неловко снова заговаривать с Майклом о терапии, но, как взрослый человек, я понимаю, что мы обязаны попробовать еще раз. Я не хочу никаких новомодных диковин, мне нужен настоящий психоаналитик, фрейдист или юнгианец, умный, подкованный, с блокнотом, умеющий копаться в подсознании.
На мой десятый день рождения мать завязала мне глаза зелено-белым шарфом и повезла “в таинственное путешествие”. Прошло неизвестно сколько времени – то ли пятнадцать минут, то ли три часа, – и она велела мне снять повязку. Мы приехали в западную часть города к “Миру игрушек”, магазину с плоской крышей, внутри которого царил вечный шурум-бурум, а на витринах танцевали огромные, пожелтевшие персонажи детских стишков. Помню, как мне было жалко Мэри: кто-то соскоблил у ее ягненка почти всю голову.
– Ну, Джулия. – Мать подкрасила губы, глядя в зеркало заднего вида. – Открывай конверт.
Внутри лежала пачка ярких хрустких купюр. Мне никогда не доводилось видеть столько десятидолларовых бумажек сразу. Я сосчитала их – двести долларов – и заплакала.
– В чем дело, малыш?
– Так много денег… Я не могу… не могу взять.
– Конечно же можешь, лапонька. Они твои. Купи что захочешь. Неужели нет такого, о чем ты давно мечтала? Какой-нибудь красивой куклы с каретой?
Через два часа заднее сиденье и багажник были завалены разнообразной детской ерундой, что тогда рекламировали по телевизору. Трехмерная игра “Затерянные в космосе". Барби и Кен с полным комплектом одежды. Докторский набор в черном виниловом саквояже, с пластиковым стетоскопом и карамельными таблетками. Пять разных раскрасок, в том числе черная бархатная. Микроскоп со стеклянными слайдами осиных крылышек и шелковых нитей. Набор для бадминтона с четырьмя пластмассовыми ракетками. Гончарный круг и шлифовальный станок. Последний так шумел, что мне разрешалось им пользоваться, только когда матери не было дома; она говорила, от этого рева у нее начинается мигрень.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу