Маргарет Уэй - Поймать жар–птицу - Уэй

— Нельзя, конечно, — сдержанно согласился он. — Я ее не оправдываю. Просто хочу знать, отчего она вдруг завелась.

— Видимо, не могла вынести нашей с тобой близости, Скотт.

Его сверкающие глаза сузились.

— И она решила, что может тебя избить?

— Честно говоря, я думаю, будь ее воля, она бы на этом не остановилась.

— Господи Боже! Знаешь, я просто потрясен.

— Да что ты говоришь! — Топазовые глаза Алекс полыхнули гневом. — Неужели ты не замечал, что твоя Валери исключительно бесцеремонна, чтобы не сказать больше? Тем, кто на нее работает, можно только посочувствовать.

— И ты все это терпела? Ты же, чуть что, взвиваешься, как ракета!

— Только с тобой, — ответила Алекс. — Я на людей не кидаюсь. Это не мой стиль. — Вдруг она с ужасом осознала, что у нее на глазах слезы. Она очень устала. Ночь была тяжелая, да и утро не лучше.

— Я этого так не оставлю, — пообещал Скотт.

— Я боялась, что не оставишь.

— О, Алекс! — застонал он и притянул ее к себе.

— Я устала… — Плавным, грациозным движением она прислонилась к нему, уткнулась лбом в здоровую руку.

— Зачем ты здесь надрываешься? — спросил Скотт. — Ты почти не спала ночью.

Говоря это, он смотрел на их отражение в зеркальной стене за балетным станком. Алекс так похожа на цветок! Такая стройная, гибкая, тонкая словно стебель тюльпана. Он подумал, что сам он высокий, загорелый до черноты, выглядит рядом ней каким–то дикарем. И подстричься давно пор Волосы уже лезут на воротник.

— Я должна постоянно упражняться, Скотт. Каждый день, — говорила тем временем Алекс.

— А если колено не выдержит?

— Придется удовлетвориться тобой, — пробормотала Алекс со слабым намеком на улыбку.

— Да ну? — сардонически отозвался он. — Кажется, я ничего такого не предлагал.

— Я знаю. — Алекс подняла голову. Ее огромные глаза блестели от слез, и Скотт невольно обхватил ее рукой за талию.

— Наверное, мы никогда не сможем сказать, что между нами все кончено. — Он потянул ленту, стягивающую ее волосы. Освобожденные, они рассыпались массой завитков, как на картинах старинных венецианских мастеров.

Ее губы сами собой раскрылись, кончик языка выглядывал меж двумя рядами белых зубов. Скотт тоже поддался внезапной чувственной волне; блеск глаз выдавал его возбуждение. Склонив голову, он поймал ее мягкие губы.

— Иди ко мне, любовь моя.

Валери, разыскивавшая Скотта по всему дому, так и застыла в дверях. На какое–то мгновение она совершенно растерялась. Увидев их вдвоем, она пришла в дикую ярость. Скотт никогда не целовал ее так страстно, так интимно и в то же время с какой–то беззащитностью. Его рука касалась груди Алекс, держа ее очень бережно, словно прекрасный цветок. Валери почувствовала, как внутри у нее что–то оборвалось.

— Глазам не верю! — запричитала она. — Скотт, прекрати немедленно!

Она знала, что никогда не сможет забыть эту сцену. Они так безоглядно открылись друг другу! В этот миг Валери окончательно рассталась с надеждой завоевать Скотта Макларена. Чем бы ни закончились его отношения с ненавистной Александрой Эштон, он никогда не освободится от ее чар.

Скотт и Алекс одновременно обернулись и увидели Валери, оцепеневшую в дверях. Скотт, как и следовало ожидать, полностью владел собой.

— Извини, Вэл, — заговорил он. — Мы не хотели причинить тебе боль.

— Ты врешь! — Валери ворвалась в комнату, как буря. — Ты меня уверял, что у тебя с ней все кончено! Что тебе нужна я!

— Я старался быть честным с тобой, Вэл, — все так же спокойно ответил Скотт. — Ты знала, на что идешь. По–моему, все было не так уж плохо.

— Да что тут могло быть хорошего, когда рядом эта тварь? — Из горла Валери вырвалось рыдание. — Я умоляла ее не приезжать!

— Я знал, что ты приходила к Алекс в больницу, — сказал Скотт.

— Ах, вот как? Конечно, она тебе наболтала!

— Она ничего мне не говорила, Вэл. Я сам проверил. Меня насторожила какая–то твоя фраза. Она не рассказывала и о том, как ты набросилась на нее сегодня утром.

— Пожалуйста, Скотт, не нужно об этом, — взмолилась Алекс с несчастным видом.

— Ах ты, плакса поганая! — взвизгнула Валери. — Разжалобить захотела! А я, значит, козел отпущения?

В ней бушевала не только ревность, но и уязвленная гордость.

— Винни мне рассказала. Она не стала молчать, ведь Алекс — член нашей семьи.

— Семьи! — сказала, словно плюнула, Валери. — Извини, но это смешно. Думаешь, я не знаю, что у вас тут происходит?

Алекс направилась к двери. Все это, в сущности, ее не касается. Скотт никогда не любил Валери.