Мари-Клэр Сюльро - Долина любви и печали

— Ах, милая, — заулыбалась она, — женщина не должна забывать, что она женщина. И вы, между прочим, пример этому. А я сегодня сломала о собственные палки пару ногтей.

Морис по-прежнему молчал, но в его улыбке к восхищению добавилась ирония.

— Девушки, — наконец заговорил он. — Мне кажется, я здесь лишний. Вы так хорошо поладили, что вам больше никто не нужен.

— Уж не ревнуешь ли ты? — удивилась Катрин. — Непонятно только кого…

Лючия несколько напряглась, но, взглянув на Мориса, поняла, что таким образом он хотел отвлечь внимание Катрин от своего отношения к молодой итальянке. Желая скрыть смущение, Лючия откланялась и направилась к столу.

Есть ей не хотелось, она лениво поковыряла вилкой салат и съела только апельсин и йогурт. Подождав пока Морис и Катрин вышли из зала, она поднялась к себе в номер.

Она открыла книгу по специальности, которую ей необходимо было прочитать для подготовки к новому проекту, но осилила лишь несколько страниц. А потом на нее нахлынули мысли о происшедшем сегодня на горе. Она почти физически ощутила губы Мориса на своих губах, почувствовала аромат его одеколона и ставший почти родным запах его свитера, когда уткнулась носом в его грудь. И в ней снова поднялась жаркая волна томления и радости. Она вскочила из-за стола и, открыв дверь балкона, глубоко вдохнула морозный воздух и устремила взгляд на далекие синие горы. Из белоснежно-синих они стали фиолетовыми, а вершины ближних доломитовых скал были красными: их все еще освещало солнце. Повсюду разливалось спокойствие и безмятежность.

«Как хочется хотя бы капельку мудрости и покоя этих вечных гор», — подумала Лючия, досадуя на смятение своих чувств. Ей по-прежнему хотелось отдалиться от Мориса, оставшись обычной приятельницей этой пары, но она уже сомневалась, что это получится.

С балкона Лючии были видны только горы и ближние леса, а с противоположной стороны отеля кипела вечерняя жизнь модного горнолыжного курорта, каким стал средневековый городок Канацеи. В его архитектурный ансамбль были удачно встроены современные здания спортивного комплекса с бассейном, крытым катком и боулингом.

Надев куртку с капюшоном и ботинки на толстой подошве, она вышла на вечернюю улицу, освещенную яркими огнями отелей, кафе и ресторанов, украшенных сосновым лапником, изящно перевитым разноцветными лентами, и направилась к лесной прогулочной тропе, освещаемой фонарями. Пока она шла по городу, навстречу ей попадались все больше молодежные компании, по виду сноубордисты: в широченных штанах с кучей карманов, в шапках, имитирующих тевтонские шлемы, оленьи рога и даже слоновью голову с хоботом. Эта немного агрессивная молодежная мода была чужда ей, хотя она отдавала должное сноубордингу — новому виду спорта и развлечения.

Лючия любила бродить одна. Паоло часто бывал в командировках, да и вообще он был домоседом, а она постоянно гуляла по парку виллы Боргезе и по улочкам, в которые редко заглядывают туристы. Вот и сейчас ей хотелось поскорее уйти с шумной эспланады в тишину ночного леса.

Она любовалась сине-фиолетовым небом, слушала, как скрипит снег под ногами, вдыхала запах хвои. Странно, что больше никто не гуляет. Как здесь таинственно и прекрасно! Рядом с тропой пролегала лыжня для беговых лыж. Можно было кататься даже в темноте — трасса хорошо освещалась, но, видимо, лыжники вечером предпочитали сидеть в ресторанах. Но тут ей показалось, что сзади кто-то идет по тропе. Лючия вгляделась, и по ее телу пробежала радостная дрожь. Морис!..

Она остановилась, глядя, как он быстрым шагом приближается к ней. Он подошел совсем близко. Лючия уткнулась лицом в меховой обшлаг его дубленой куртки, и он молча обнял ее. Некоторое время они так и стояли под падающим с неба снежным пухом.

— Ой, снег пошел! — воскликнула Лючия, подняв голову.

И в это время их стосковавшиеся губы соединились в поцелуе.

— Как ты меня нашел? Откуда ты узнал, что я пошла гулять? — тихо спросила она.

— Все очень просто. — Он нежно взял в ладони ее лицо и стал целовать глаза, нос, высокие скулы, брови, подбородок. — Я постучал к тебе в номер, но мне не открыли.

— Но ведь я могла уснуть.

— Не могла ты уснуть, — убежденно сказал Морис.

— Почему? — Лючия задала этот вопрос, понимая, что он прав.

— Потому что ты думала обо мне и обо всем, что произошло сегодня, — с мягкой уверенностью произнес он.