Мари-Клэр Сюльро: Долина любви и печали

Закончилось лето. Для Лючии три летних месяца показались вечностью. В октябре Паоло уговорил ее поехать в Египет — понырять, посмотреть достопримечательности, продлить курортный сезон. Их отношения переросли в дружеские. Кто-то из «друзей семьи» сообщил Лючии, что Паоло иногда встречается со своей подружкой студенческих лет, которая хочет развести его с Лючией и женить на себе. Но его вполне устраивала такая жизнь, и он не собирается расставаться с женой.

Лючии же казалось, что в ней умерли все чувства, присущие молодой красивой женщине. Ей стали безразличны все мужчины, даже похожие на Мориса. Она избегала ситуаций, подобных той, которая произошла на вечеринке в Министерстве иностранных дел. Гунар еще некоторое время пытался привлечь внимание Лючии, но она всячески избегала встреч с ним. Она продолжала ждать Мориса. Несмотря на то, что у него не было ни ее телефона, ни адреса, и у нее тоже. Время от времени у нее в голове вертелась фраза, которую она прочла на случайно открытой странице исторического романа про испытательный круг судьбы . Хотя понимала, что смерть Катрин всегда будет стоять между ними.

«Траур по жене длится год, — рассуждала она. — Неужели и после этого он не будет искать меня. Ведь они с Катрин уже давно не были мужем и женой. Он же любит меня! А может быть, для него это был очередной курортный роман, несмотря на все его уверения в вечной любви?»

Пролетела осень. Наступили суматошные рождественские каникулы и новогодние праздники. Подошел новый горнолыжный сезон, которого каждый год она ждала так, как ребенок ждет новогодних подарков. Однако на этот раз Лючия поймала себя на том, что теперь она не представляет себя в горах без Мориса, и ей совсем не хочется кататься на лыжах без него. Это открытие испугало ее. Один знаменитый тренер сборной Франции по слалому сказал когда-то: «Горные лыжи — не счастье, но вполне могут заменить его». Долгое время эта фраза была девизом Лючии. Неужели теперь она лишится и этой радости? Должно пройти еще какое-то время, и тогда, наверное, все станет на свои места. Только как пережить это время и где взять силы?

В начале февраля в Венеции должен был состояться Международный симпозиум архитекторов, и Лючия решила присутствовать на нем. Венеция, пожалуй, оставалась единственным местом, к которому еще тянулась ее душа.

Она любила приезжать в этот город не по железной дороге, а из Римини, по воде лагуны. У нее всегда замирало сердце, когда из тумана возникала кампанила, колокольня с площади Сан Марко, множество полосатых причалов для гондол и две колонны — с крылатым львом и статуей святого Теодора, покровителя Венеции.

Симпозиум будет проходить на острове Лидо, во Дворце венецианских кинофестивалей. Лючия приехала накануне открытия и сняла номер в гостинице рядом с Дворцом.

Темой симпозиума было «Сохранение исторических архитектурных ансамблей в условиях развития современного градостроительства». Венеция, законсервированный город-памятник, конечно, не мог служить примером заявленной темы, но его «невероятная ускользающая красота», как камертон, должна была настроить всех участников на вдохновенный лад. Город, в котором практически нетронутыми остались постройки XIV века, вполне являл собой немой укор другим городам и странам, потерявшим свое историческое лицо. На симпозиум приехало много иностранных гостей: из новых стран Европейского Союза и даже из России.

После утреннего заседания, наскоро перекусив, Лючия села на вапоретто — небольшой катер, служивший и городским транспортом, и прогулочным плавсредством, и отправилась на площадь Сан Марко, чтобы в зимних сумерках, при неверном свете фонарей, зыбко отражающихся в водах каналов, прогуляться по любимым улочкам.

Настроение у нее было приподнятым. Она была почти счастлива, чувствовала, что встреча с Венецией вернет ей радость жизни. Сегодня она медленно прошла по площади, любуясь радостным собором Сан Марко, больше похожим на роскошный театр, чем на средневековую церковь. На площади было немного туристов, но Лючия поймала себя на мысли, что в Венеции туристы почти не мешали ей. Она знала улицы, которые, причудливо извиваясь через почти тупиковые дворы, выводили к набережной. Она вышла на набережную Фондаменте-нове, от которой обычно отходят вапоретто на «остров мертвых», Сан-Микеле, кладбище, где похоронены многие известные люди, любившие Венецию, и не только итальянцы.