Тильда Лоренс: Гадюки в сиропе или Научи меня любить

Один из ухажеров матери задержался в их жизни дольше положенного. Роман их был бурным и страстным, в какой-то момент даже зашел разговор о свадьбе. Эшли эту новость воспринял без особого восторга, он часто говорил матери, что в их доме есть мужчина – он, и других им не нужно. Мать реагировала на эти заявления всегда одинаково, трепала его по волосам и говорила, что мужчина у них в доме, конечно, есть, и он навсегда останется самым лучшим мужчиной на свете, но ей тоже хочется счастья в личной жизни, а счастливой её может сделать только... Далее следовало имя очередного обоже. Эшли даже не собирался их запоминать, все равно раз в два-три месяца имя менялось.

Шанталь, считая, что Эшли ревнует не столько её, сколько территорию, на которой они обитают, назначала своим мужчинам свидания за пределами дома, никогда не приводила их домой. А тут внезапно заявила, что хочет познакомить Паркера с претендентом на свои руку и сердце. Эшли выразительно посмотрел на мать, без слов пытаясь вытащить признание, и она рассказала обо все, что творилось в её жизни в последнее время. Она была просто неприлично счастлива. Влюбленная девчонка, не больше, ни меньше. Во всяком случае, Паркер придерживался мнения: любовь зрелых женщин, не в плане возраста, а психологически зрелых, выглядит иначе, не так, как у его матери. Она влюблялась именно, как девчонка, страстно, как будто один раз и на всю жизнь. На самом деле, это все были мимолетные увлечения.

Претендент на роль «отца» не понравился Паркеру сразу же. Это была ненависть с первого взгляда. Если его мать умудрялась влюбляться, увидев симпатичную мордашку, то Эшли имел обыкновение проникаться к человеку не самыми нежными чувствами, увидев лишь одну единственную фальшивую улыбку на лице нового знакомого.

Пьер, так же, как и Шанталь, был французом. Каким-то таким... Эшли не мог однозначно сформулировать свое мнение, но, тем не менее, первым делом на ум пришло сравнение «приторно-сладкий», до тошноты. Достаточно одного взгляда, чтобы понять, за всем этим сиропным фасадом скрывается столько дерьма, что за год лопатой не разгребешь. Пьер всячески пытался заслужить расположение пасынка, сыпал шутками, разыгрывал неземную любовь к его матери, все время говорил ей комплименты. Шанталь рдела, как маков цвет, смотрела с улыбкой на сына, который был чернее тучи, время от времени просила его улыбнуться. Эшли улыбался так, что акулы дохли от зависти; столь жуткого оскала они и при всем желании не смогли бы добиться.

В конце концов, Паркер пришел к выводу, что своим присутствием портит вечер матери и удалился в свою комнату. Шанталь пришла к нему, долго стояла под дверью, просила поговорить с ней, он заявил, что она – взрослая девочка и сама вправе решать, как именно ей поступать со своей жизнью. Шанталь улыбалась, она всегда нравились комплименты в сторону её возраста. Эшли даже не пытался льстить матери, он, на самом деле, считал её несмышленой девчонкой, время от времени вспоминая знаменитый стишок о Джеймсе Моррисоне, «следившем за мамой лучше, чем мама за ним».

Пьер так и остался в их жизни. Эшли чего-то подобного и ожидал.

Новый знакомый матери стал практически завсегдатаем в их доме. Каждое утро, спускаясь по лестнице, Паркер то и дело натыкался на следы пребывания в доме чужака, и это бесило. Не потому, что в доме появился мужчина, а потому, что мужчина этот был недостоин Шанталь. Паркер подсознательно ощущал некий дискомфорт, ему казалось, что он кандидата на роль отчима можно ожидать чего угодно, и он не ошибался.

Эшли считал, что у них с матерью, пусть и неполная, но довольно счастливая семья. Но и о несчастливых семьях он знал немало. Больше всего его угнетало женское мировоззрение. Он искренне презирал женщин, считавших себя знатоками жизни. Тех, которые, придерживаясь ошибочного мнения, что без мужчины семья – не семья, и дети, в принципе, счастливыми вырасти не могут, ломают жизни своим чадам. Сколько семей продолжают жить в полном составе только потому, что «ребенку нужен отец?». Великое множество. Почему-то женщины считают, что без отца их ребенок вырастет неполноценным. Эшли мог легко опровергнуть это заявление. Без иных отцов дети вырастут гораздо более социально-адаптированными и жизнерадостными, нежели с наличием второго родителя. Во всяком случае, он видел немало примеров неполных семей, где царила гармония, а знал и те семьи, что жили в полном составе, но дети там вырастали шумными, крикливыми, боялись каждого шороха. Виной тому были отцы, реже – матери. В любом случае, наличие обоих родителей никогда не считалось в системе ценностей Паркера гарантом счастья.