Бенедиту Барбоза - Роковое наследство

Нынешние владельцы обеих фазенд, купившие когда-то их по глупости, давно жили вдалеке от этих гиблых мест, уже смирившись с безвозвратно потерянным капиталом, и не сразу поверили в то, что нашлось двое чудаков-покупателей, затеявших между собой этакую аукционную войну: кто дороже заплатит.

В результате деньги были выложены немалые, но, как ни старались агенты по недвижимости, осчастливить столь щедрых покупателей они смогли только наполовину. А дальше — пусть сами вытесняют друг друга! У кого окажутся крепкие нервы и туже кошелек, тот и победит.

Прежде чем ступить на родную землю, Жеремиас завернул в знакомую таверну, надеясь унять все нарастающее волнение с помощью виски.

— Когда-то в этой таверне заправлял делами Тони Бенаквио, — сказал он племяннику. — Сейчас его, наверное, уже нет в живых…

— Да, дедушка умер давно, — подтвердил молодой бармен. — А я — внук Тони Бенаквио. Вы знали моего деда?

— Ну как же я мог не знать его, если жил тут неподалеку, — осушив рюмку, ответил Жеремиас. — Теперь опять буду жить здесь. Пока — в бывшей фазенде Медзенги, а потом выкуплю и отцовскую. Моя фамилия — Бердинацци. Слышал, наверное, о нашей семье?

— Вообще-то нет, — смутился парень. — Хотя… Вы говорите не о тех заброшенных фазендах, которые у нас считаются проклятым местом?

Жеремиас выпил еще рюмку и спросил с плохо скрываемой обидой:

— А почему это — «проклятым»?

— Ну, говорят, там земля бесплодная и по ней бродят какие-то привидения. Все, кто пытался там поселится, сбегали в страхе после первой же ночевки. Считается, что духи прежних хозяев охраняют свои полуразвалившиеся лачуги, изгоняя любого, кто вздумает туда войти.

— И вы верите во всю эту чушь? — изумился Джузеппе.

— Да я сам в детстве забрел туда с ребятами, так мы еле ноги унесли. Там что-то ухало, свистело, выло. И будто какой-то вихрь крутил нас и толкал в спину.

— Ничего удивительного, — сказал Жеремиас. — Там жили крепкие люди. Лично я могу понять, что они и после смерти обороняют свои жилища.

— А вы не боитесь, что вас они тоже вытолкают оттуда? — спросил бармен.

— Нет. Я сам — Бердинацци! — гордо заявил Жеремиас. — Один из потомков тех… духов.

Он смело направился к старому дому Медзенги — осевшему, прохудившемуся, с заколоченными окнами. Но у самого порога все же предупредил Джузеппе:

— Ты на всякий случай будь осторожен. Потому что с проклятым Медзенгой и вправду шутки плохи. Давай, что ли, перекрестимся.

Они перекрестились, но Джузеппе все равно почувствовал неприятный холодок ужаса.

Войдя в дом, оба действительно услышали какие-то странные звуки, похожие на завывания и посвистывание. Джузеппе явно оробел, но Жеремиас был настроен воинственно:

— Сейчас откроем все окна, проветрим этот гадюшник и заколотим щели. Эти сквозняки гуляют тут со свистом.

Джузеппе безропотно принялся за работу, но при мысли о том, что здесь придется ночевать, у него сразу же начинали дрожать руки и ноги.

Похожих ощущений не избежали также Бруну и Маркус, когда вошли в бывший дом своих предков по линии Бердинацци.

Стоило им только открыть дверь, как невесть откуда налетел сильный ветер, можно даже сказать ураган, который буквально внес их внутрь дома.

Окна здесь тоже были заколочены, и, хотя, сквозь имевшиеся в них щели пробивался слабый свет, темнота в доме казалась кромешной. Маркуса охватил ужас. Бруну же, не трусивший и в более опасных ситуациях, здесь чувствовал себя, мягко говоря, неуютно.

Однако он знал, на что шел, затевая эту покупку, а потому не собирался отступать. Продираясь сквозь плотную паутину и чихая от пыли, нащупал-таки на стене выключатель, и тусклая лампочка под потолком осветила убогое пространство комнаты, в которой давным-давно жили мать Бруну, его бабушка Мариета, а также все «проклятые Бердинацци».

— Ты думаешь, здесь можно будет… жить? — глухо, не узнавая своего голоса, спросил Маркус.

— А почему бы нет? — расхорохорился вдруг Бруну. — Это ведь дом моей матери! Конечно, в таком виде его нельзя показывать Луане, а то у нее от испуга пропадет молоко. Но я сейчас найму людей, из местных, пусть вычистят здесь все. А потом, законопатят дыры в стенах и крыше. А потом уже сам займусь основательным ремонтом.

— Значит, мы не будем здесь ночевать! — воскликнул Маркус, нисколько не скрывая своей радости.

Бруну в ответ лишь улыбнулся.

Выйдя из дома, они увидели, что ветер утих. Но дикие заросли во дворе все равно производили жутковатое впечатление.