Мария Чепурина - Три встречи в Париже

— Между нами произошло обусловленное разностью культур непонимание, — пыталась объяснить Марина. — Это для нас, русских, «пить чай» означает лопать конфеты и все, что угодно, в огромных количествах. А она-то откуда знает? Сказали «чай» — дала чай.

— Все равно, — ответила Карина. — Я надеялась, что тут будет более комфортабельно!

Я подметила, что она любит такие словечки, как будто бы из рекламы: не «удобный», а «комфортабельный», не «особенный», а «эксклюзивный», не «модный», а «трендовый»… Но от комфортабельности наши комнаты оказались действительно далеки. Убогость обстановки была мелочью по сравнению с недостатком, который обнаружился чуть позднее: переодевшись в халаты и ночные рубашки, мы очень быстро поняли, что весь третий этаж — страшно холодный! Похоже, тут вообще не было отопления. А ведь Париж Парижем, но на дворе все-таки стоял январь и, хотя снега и не было, ночью температура должна была приближаться к нулю! Температура в комнатах напоминала то, что бывает у нас в сентябре-октябре, когда холода уже наступили, а отопление еще не включили.

Особую «прелесть» такого климата я вкусила час назад, когда пошла помыться с дороги. На ручке нашего душа была шкала, на которой выставлялась температура. Вот только вода на отметке 36,6 текла ледяная, а на максимуме 50 — чуть теплая. Мыться пришлось сидя: во-первых, чтобы не заледенеть (все-таки, если собраться в комочек, тепло испаряется не так сильно), а во-вторых, потому, что ванна стояла под самой крышей, и потолок над ней был скошенным, так что, двигаясь от одного конца ванны к другому, надо было все больше и больше наклоняться. Такие же скошенные, «чердачные» потолки были во многих из наших комнат, и Ира уже успела удариться головой.

Теперь мы сидели с намотанными на головы полотенцами, завернувшись кто в кофту, кто в одеяло, и думали, как жить в таких условиях. Было понятно, что все ехали отнюдь не за таким Парижем и ожидали чего-то совсем иного. Но что делать, как поговорить с Доминик и стоит ли вообще это делать, никто не знал. Как и в случае с чаем, смущение вместе с языковым барьером оказались сильнее чувства дискомфорта, смелых и инициативных не оказалось, и мы предпочли терпеть.

— Живут же они как-то сами в таких условиях, — сказала я.

— И к тому же мы приехали не сидеть в этом доме, а смотреть город! — поддержала Марина.

— Надеюсь, что в магазине теплее, — проговорила Карина.

— Еще две недели — и дома! — закончила Ира.

В общем, мы решили, что как-нибудь проживем, и разошлись по своим комнатам.

«Пять-десять минут полежу и прогреюсь», — подумала я, ворочаясь в ледяной постели.

К сожалению или к счастью, но сон пришел раньше, чем ушел холод.

Утром кровать было теплой, но понежиться мне снова не удалось: надо было вставать, чтобы не опоздать на занятия в языковую школу.

Мы умылись и спустились завтракать. На кухне уже ждала Доминик. Она выдала нам свежий батон (вернее, багет, ведь baton — это по-французски палка!) и показала, где хранятся масло, конфитюр, кукурузные хлопья, молоко, чай и кофе.

— Еврозавтрак! — восхищенно произнесла Карина, намазывая масло на кусочек душистой и пористой, почти невесомой булки. — Нам в отеле такой делали, когда мы с родителями в Италии были! — похвасталась она между делом.

— Лучше бы колбаски, что ли, дали, — вздохнула моя сестра.

— Может, завтра дадут, — предположила я, снимая пробу с сухого завтрака, который хозяйка назвала «сереаль» — «зерновым».

— А я суп и котлеты с утра ем, — ни с того ни с сего заметила Ира, самая тощая из нас. Любопытно, что все тощие, которых я встречаю, рано или поздно оказываются жуткими обжорами!

— Хватить ныть! — скомандовала Карина. — Весь цивилизованный мир так завтракает! Жуйте быстрей, а то опоздаем!

Несмотря на эти слова, после завтрака именно Карина собиралась дольше всех и заставила ждать остальных. Впрочем, вышли мы все равно с запасом: надо ведь было не просто добраться до школы, но еще и разыскать ее в незнакомом городе!

Предстояло снова ехать на метро. Еще раз полюбовавшись на замок при свете дня, мы спустились в подземку и вскоре вышли на станции «Пер-Лашез» — так называлось старинное кладбище, неподалеку от него наша школа и находилась. Вопреки нашим опасениям отыскалась она довольно быстро, а атмосфера вокруг нее была отнюдь не кладбищенской. Некрополя мы вообще не увидели: наверно, он был хорошо спрятан. Вокруг был обычный тихий жилой район наподобие того, в котором мы поселились.