Франко поймал Полетт на лестнице, прежде чем той удалось ускользнуть в спасительное убежище спальни. Отнюдь не нежно он сжал ей запястья.
— Возьми себя в руки!
Полетт трясло от гнева и стыда. Лишь прошлой ночью она собиралась сообщить Франко подлинную правду о своем замужестве, но он не слишком внимал ее словам.
Крепкими руками Франко сжал ее плечи.
— Это верно?
— Тебе-то что! — выкрикнула она. — Отчего бы тебе не поинтересоваться у этой мерзкой бабы, почему она так настырно вмешивается в историю моей жизни и трактует ее так, как ей угодно?
— Я вполне могу это сделать и позже, — сказал он совершенно спокойно, обнял ее за плечи и повел вниз, желая присоединиться к вечеринке. — Улыбайся, — резко произнес он, прижимая Полетт к себе.
Как прошел остаток свадебного торжества, она уже не запомнила. Удавалось ли ей улыбаться? Полетт так и не поняла, отчего Франко разозлился на нее. Ведь гневаться следовало именно ей.
Уже в спальне он подошел к ней, стоящей возле окна, и коснулся ладонями ее хрупких плеч.
— Ты словно ящик Пандоры… А чего еще я не знаю? — дыхнул он ей в затылок.
— Не я одна скрываю свои секреты, — напомнила ему Полетт. — Я тоже до поры до времени не подозревала о твоих взаимоотношениях с Бонни.
— Это другое дело. У нас с ней ничего не было.
— А какое право имеет твой отец копаться в моем прошлом?
— Мне следовало ожидать…
— И это все, что ты можешь мне ответить?
— Что было, то прошло, — сухо заметил Франко. — Хотя и мне самому надо бы было проделать то же самое…
Полетт недоверчиво обернулась.
— Не понимаю, о чем ты.
— Как видно, неважно действует служба безопасности отца, если Бонни удалось залезть в его личные бумаги. — Франко пристально посмотрел на нее. — Мне кажется, тебе придется начать сначала и рассказать мне всю правду.
Полетт передернула плечами.
— Вчера ночью тебя это отнюдь не интересовало.
— Вчера ночью я и не подозревал, что ты что-то скрываешь.
— А я и не скрывала. Мое замужество — это мое личное дело. Хочу рассказываю, хочу — нет!
Франко сузил глаза.
— Шесть лет назад оно было и моим.
— Однако, когда я рассказала Арманду о том, что произошло между мною и тобою, он ответил, что для него это не имеет никакого значения.
— Как он ответил? — изумленно переспросил Франко.
— Я хотела отказаться от свадьбы, но он умолял меня не делать этого. Сказал, что я ему необходима… что он не представляет своей жизни без меня. Уверял, что прощает мне абсолютно все и что нет смысла разрушать наше будущее из-за какой-то глупой ошибки.
— И ты это спокойно проглотила… Dio! — воскликнул Франко, широко разводя руками, тем самым словно желая подчеркнуть все безумие ее поступка.
Полетт всхлипнула.
— Я полагала, что он все прощает, потому что безумно любит меня, и мне не хотелось его огорчать…
— Да ты же вышла за него лишь из жалости! — прорычал Франко.
— Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. Я полагала, что мы сможем быть счастливы! — откликнулась Полетт. — В наших взаимоотношениях секс никогда не играл никакой роли. А то, что произошло у нас с тобой… это меня перепугало — и то, как грубо ты повел себя позже…
— Давай, обвиняй во всем меня! — с негодованием швырнул в ответ Франко.
Полетт вновь обернулась к окну, почувствовав, что из глаз ее вот-вот ручьем потекут слезы.
— То, что произошло у нас с тобой… — повторила она. — Ты понимаешь, ведь этим же занималась и моя мать — и главным образом во все том же «Ред Холле», где она, как правило, отлавливала себе любовников. Самые страшные мои кошмары воплотились в реальность. Я почувствовала себя такой же, как и она, и это ужаснуло меня…
— Да я ведь едва к тебе прикоснулся! — безжалостно прервал ее Франко.
— Да не твое поведение заставило меня так переживать! Меня испугало то, что я с такой легкостью потеряла контроль над собою… то, что мне самой вдруг захотелось заниматься с тобой любовью. — Голос Полетт сорвался.
— Я бы предпочел услышать историю твоего брака, — жестко напомнил ей Франко.
Она судорожно вздохнула.
— Во время свадьбы, перед первой брачной ночью, Арманд жутко напился. И так продолжалось потом чуть ли не каждую ночь. Я решила, что в этом моя вина… что после тебя он просто не может заставить себя прикоснуться ко мне. А он и не пытался избавить меня от этих сомнений! — задыхаясь, призналась Полетт. — Это был сущий ад. Когда он возвращался домой, то запирался в своей комнате, а когда я попыталась поговорить с ним, он надолго замкнулся… Ни о какой физической близости не могло быть и речи.
Читать дальше