Несколько кошек, видимо попривыкнув к незваному гостю, подошли поближе и теперь опасливо кружили около меня, сохраняя, однако, некоторую дистанцию.
— Не бойся, Рибальдо, — сказала старушка, поворачиваясь к огромному сиамскому коту, который терся о ее ноги, не спуская с меня глаз.
Я вздрогнул. Каким образом одному из котов досталось имя моего прадеда, да притом того самого, с которым была связана история табакерки? Неужели это тоже простая случайность?
— Почему Рибальдо? — спросил я.
— А почему бы и нет? Почему Саулина? Почему Феб, Ипполита, Фортунато или Стелла Диана?
— Стелла Диана? Откуда тут взялась Стелла Диана? — растерялся я.
— А откуда взялся Наполеон? — продолжала загадочная старуха, не отвечая на вопрос.
Услышав свое имя, полосатый кот нежно замурлыкал у нее на руках.
— И почему же?
— Для памяти, — доверительно призналась она. — Память порой играет со мной скверные шутки. Я и даю своим котам имена людей, бывавших в большом доме. Вот и не забываю.
— Понятно, — протянул я, хотя ровным счетом ничего не понимал.
— Ты слышишь, Наполеон? Он говорит, что ему понятно, — обратилась она к коту с видом заговорщицы. — Он думает, что мы и вправду его не узнали!
— Вы меня узнали? Что это значит?
— Ах, господин маркиз, да вы, должно быть, решили подшутить над старой женщиной? — чуть ли не обиделась она. — Вас ни с кем не спутаешь! Я бы вас узнала в любой толпе: это бледное лицо, черные волосы с серебристой проседью, пронзительный взгляд серых глаз, полный властности и силы, орлиный нос, решительный подбородок.
— Диана, — сказал я задумчиво. — Диана сегодня утром говорила мне те же самые слова.
— Диана — это чужое имя, я не знаю, кто она такая. А вот Стелла Диана — это семейное имя.
Уже второй раз она упомянула Стеллу Диану. Возможно, речь и не шла о женщине, с которой я расстался всего несколько часов назад, но у меня было такое чувство, что в этот странный августовский день может случиться все, что угодно.
— Кто такая Стелла Диана? — спросил я вслух.
— Не знаю. А что, вы ее знаете?
Я стиснул зубы, чтобы удержаться от ругани.
— Вы, господин маркиз, — продолжала она, — разбудили старых призраков. Представьте, услыхав вашу легкую поступь, я вспомнила другие шаги.
Она горестно опустила голову, скрывая лицо, словно потрясенная каким-то страшным воспоминанием.
— Чьи шаги? — попытался уточнить я без особой надежды.
— Громкий топот немецких сапог. Они бежали. Сперва ворвались сюда с грабежом и разбоем. А потом бежали. — Теперь в ее голосе явственно слышалась старческая усталость.
Я вспомнил бессвязный и полубредовый рассказ моего отца.
— Что делали здесь немцы?
— Эти истории не для ваших ушей, господин маркиз, — сказала она, вновь становясь веселой и лукавой. — В ваши времена было много роскоши и веселья. Позвольте мне угадать. Вы сказали себе: посмотрим, сумеет ли малютка Амелия меня узнать. И видите, вас узнал даже Наполеон.
И правда, полосатый кот выскользнул у нее из рук и принялся с урчаньем тереться о мои ноги. Ощутив головокружение, я нащупал в кармане пиджака табакерку — водораздел между прошлым и настоящим, точку соприкосновения с реальностью. Я ухватился за нее, как за якорь спасения. Мне казалось, что без нее я перестану существовать.
Старушка подняла руку ладонью вверх.
— Возможно, будет дождь, — сказала она. — Но это неточно. В последнее время даже погоду трудно предсказать. Все так изменилось. Весь мир изменился. Извините меня за стариковское ворчанье. Вы молоды. Вам не понять.
Но я ее понимал. С ходом лет многое из того, в чем я раньше был уверен, стало совсем иным. С горечью и неохотой я вынужден был признать, что мне становится все труднее строить планы на будущее.
— Идемте, — пригласила она меня, дав знак следовать за собой. — Давайте на минутку присядем, вспомним старые времена.
Мелкими старческими шажками она просеменила вперед и опустилась на каменную скамью у входа в административное здание.
Кошки окружили скамью, на которой мы уселись. Вдалеке глухо заворчал гром. В воздухе чувствовалось влажное дыхание дождя, листья платанов тревожно затрепетали.
— К счастью, гроза пройдет стороной, — заметила таинственная Амелия, складывая руки на коленях. — Уверяю вас, вилла не продается, — вдруг возобновила она прерванный разговор. — Это невозможно. Существует совершенно определенный запрет. Но вам, конечно, надо обратиться к управляющему, он все объяснит лучше, чем я. Видите ли, уважаемый синьор, я старая женщина, мне гораздо больше лет, чем вы думаете. Я помню… Знали бы вы, сколько воспоминаний… Ведут себя как сумасшедшие: появляются и исчезают, когда им вздумается. Смеются надо мной.
Читать дальше