Альберто Альварес - Дикая роза

— А она не сбежит, пока мы с вами разговариваем?

— При ней женщина, — ответил он. — Она достаточно крепкая, чтобы удержать девчонку.

— В пять я буду на месте, — сказала Дульсина. — До встречи…

Леонела смотрела на подругу с завистью и уважением.

— Тебе не страшно идти в такое место?

— Что-нибудь одно: или мстить, или бояться… Я помню ее глаза, когда она предложила мне встать перед ней на, колени. Она смотрела тогда с вызовом и насмешкой. Интересно, как она будет смотреть на меня теперь…

Леонела нервно хихикнула. Дульсина задумчиво посмотрела на нее.

— Ты знаешь, я еще никогда не видела страха в глазах дикарки. Я надеюсь увидеть его перед тем, как ее глаза закроются навсегда.

Роза еле заметно пошевелилась. Женщина, сидящая около нее, чуть покачав головой, пробормотала про себя:

— И за что ее?..

Эта девушка и впрямь напоминала ей ее дочь. У нее перед глазами стояло лицо умирающей и думающей только о спасении своего младенца дочери. «Мама, — кричала та перед смертью, — мой ребенок, мама!..»

Роза открыла глаза и застонала.

— Пожалуйста, помогите мне!..

— Перебьешься, — грубо сказала женщина. — Отсюда не выберешься. Дверь заперта.

— Дай попить…

Эту фразу умершая дочь тоже произнесла несколько раз перед смертью.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила женщина. Роза показала на подвздошье:

— Вот здесь болит… Почему вы меня здесь держите?

— Не задавай вопросов — все равно ответов не будет. Роза заплакала.

— Что, больно? — спросила женщина, глядя, как Роза осторожно положила руки на живот.

— Я боюсь за моего ребеночка… Женщина поднялась с места.

— Ты что, беременна? Роза кивнула.

— На каком месяце?

— На третьем.

Женщина пересела к ней на топчан.

— А муж у тебя есть?

— Был, — ответила Роза. Женщина покачала головой.

— Бросил, значит… Как мою дочь… Она тоже беременная была. Молодая, красивая, как ты… Из-за него и умерла…

Она вдруг протянула руку и, прежде чем Роза успела отшатнуться, погладила ее по волосам.

Никогда в жизни Дульсина еще не испытывала такого чувства.

Не когда-нибудь, а сейчас, через несколько минут, не в мечтах, а наяву она встретится со своим самым заклятым врагом, посмевшим унизить ее! Встретится, и этот враг окажется в полной ее власти! И будет повержен…

Чуть не сломав ногу на темной лестнице (этого только ей сейчас и не хватало!), она поднялась к наружной двери и постучала условным стуком: дважды и еще один раз.

Ей открыла незнакомая женщина.

— Она в той комнате. Я оставлю вас с ней. Агустин сказал, что вы хотите, чтобы никого при этом не было.

Дульсина кивнула:

— Он не ошибся.

Женщина быстро ушла. Дульсина достала из сумочки пистолет и осторожно направилась в другую комнату.

Роза лежала на топчане, в углу комнаты, накрывшись с головой грязным одеялом. Слабый вечерний свет, проникавший сквозь узкое, годами не мытое да еще и полузакрытое какой-то тряпкой окно, не достигал топчана, и Дульсина подумала, что она, пожалуй, не разглядит лицо дикарки и не сможет в полной мере насладиться ужасом, который надеется увидеть в ее глазах.

Это не устраивало ее. Надо было отвести Розу в ту комнату: там горела лампочка и было намного светлее.

— Эй ты, голодранка паршивая, ну-ка вставай! — громко сказала Дульсина.

Роза не шевельнулась. Дульсина повторила приказание с прежним результатом. На всякий случай держа пистолет наготове, Дульсина приблизилась к топчану и резким движением сорвала с Розы одеяло.

Перед ней лежало несколько небольших подушек, имитировавших человеческое тело…

— Будь ты проклята! — испуганно закричала Дульсина, вертя головой во все стороны и пытаясь определить, где же дикарка.

Но уже через несколько мгновений ей стало ясно, что ее надули.

Не было никакой охоты работать. Эту девчонку ему и впрямь было жалко. Почему — Агустин сам не мог понять.

Хорошо еще, что не самому пришлось ее «мочить». Он вообще не представлял себе, зачем этой злобной дамочке понадобился человек его «профессии». Дешевле было нанять какую-нибудь шпану, которая за гроши притащила бы девчонку куда надо, раз дамочка сама склонна «мочить» своих врагов.

Похлебка в этой харчевне на вкус южанина была недостаточно острой, и Агустин обернулся, чтобы попросить у хозяина перец.

Он увидал, что от дверей трактира к нему идет его сообщница.

— Я знала, что ты здесь, — сказала она, садясь рядом с ним на деревянный табурет.