Доктор Нонна - Влюбленный скрипач (сборник)

– Куда же я… – лепетал Саша. – Ночь ведь.

– Куда хочешь. Хочешь – к артистке своей, хочешь – к черту лысому.

Захлопнув за мужем дверь, она опустилась прямо на пол – садиться на разоренный диван было мерзко – и разрыдалась наконец.

Саша пытался просить прощения до самого суда, караулил Женю под дверью или сам заходил в квартиру – замки она так и не поменяла. Однажды, когда на город рухнула бурная майская гроза, даже остался ночевать. И ночь была такой же бурной и ослепительной, как гроза за окном.

Утром Женя плакала в ванной, вспоминая Валину присказку: спать с ним хорошо – просыпаться плохо. Почему, ну почему нельзя все забыть, чтобы все было, как раньше?

На суде Саша опять умолял его простить, пожилая судья, чем-то похожая на ту заведующую из ЗАГСа, вздыхала и сочувственно качала головой. Но Женя как закаменела.

Выйдя из прохладного вестибюля в раскаленный, полный летучего пуха июньский город, она почувствовала неожиданную дурноту. Господи, неужели?

– Женя, нельзя же так, я же только тебя люблю! – догнавший ее Саша забежал вперед, преграждая дорогу.

Она посмотрела «сквозь» него, бросила равнодушно «отстань» и пошла по тополиным сугробам, легонько улыбаясь своим мыслям: Валька скажет, что я сумасшедшая, ну и пусть!

Валя ждала ее дома, наготовив вкусностей, среди которых важно возвышались две бутылки: пузатая коньячная и рядом высокая, темно-зеленая, с серебряной головой – шампанское. А что? Развод – это вам не фунт изюму, надо же отметить свободу. Ну, или отвлечься, если грустно станет.

Женя отщипнула семги, отломила кусок пирога, но, когда соседка начала обдирать серебряную фольгу, покачала головой – мол, мне не нужно.

Валя ахнула:

– Женька, ты – что? Беременная?

Женя молча пожала плечами и улыбнулась. Ей было удивительно светло. Июнь, белые ночи – хорошо! Как будто она все это время жила за полярным кругом, в долгой-долгой темноте, и вдруг – никакой темноты! Белая ночь!

– Ты с ума сошла! Да когда ж он успел-то, паразит?! Или ты его, кобеля, снова простить собралась?

Женя покачала головой, даже руками помахала – нет, мол, не собралась и не соберусь.

– А может, оно и лучше, – неожиданно согласилась соседка. – Мужики что? Мужиков на твой век хватит, вон какая красавица, еще набегут. А вот родить тебе надо.

– Только бы девочка! – мечтательно протянула Женя.

– Это уж точно!

– Вроде говорили, ты развелась? – Виктор Петрович с любопытством косился на небольшой, но уже вполне заметный Женин животик.

– Ну да, – она улыбнулась. – Давно уже.

– А… – он замялся. – Как же… или… Как же тебя развели?

Женя догадалась, что на самом деле он хотел спросить, чей же это ребенок, но постеснялся, конечно. Она засмеялась:

– Я же говорю – давно, еще ничего видно не было.

– И что, одна будешь растить? Без мужа? – как будто изумился он.

– Ну и одна, – почему-то рассердилась Женя. – Меня же мама и бабушка вырастили.

И подумала про себя – «почти вырастили», про детдом она старалась не вспоминать.

– Фью-у-у! – присвистнул Виктор Петрович. – После войны совсем другое время было, сплошные матери-одиночки. А теперь… – он покачал головой. – В лицо, может, и не скажут, а за спиной шептаться станут. Да и ребеночка задразнят, не боишься?

Он, конечно, был прав, Женя и сама это чувствовала. Даже в женской консультации с ней разговаривают, как с… в общем, недружелюбно разговаривают. Презрительно. Сверху вниз. Как будто она неполноценная и ребенок ее будущий – тоже неполноценный.

– Да и тяжело это – в одиночку ребеночка растить, – сочувственно продолжал Виктор Петрович. – Им же много всего нужно: пеленки, одежки, игрушки, фрукты всякие. Чтоб не хуже, чем у других.

И тут он тоже был прав. Зарплаты хватало только на самое необходимое. А ребеночку и впрямь много нужно – ох, хотелось ведь, чтоб у малыша было все-все-все. Женя рассердилась еще сильнее: чего он лезет не в свое дело?

– Виктор Петрович! Я не инвалид и…

Он не дал ей договорить:

– Тихо-тихо, я ж не в обиду! И что ты все – «Виктор Петрович» да «Виктор Петрович»? И на «вы». Сто лет знакомы, пора уже и на «ты», а?

С этой случайной встречи он начал Женю преследовать. Ну, «преследовать» – громко сказано. Но заходить стал часто, по два-три раза в неделю, а уж в выходные – непременно. Выводил ее гулять – «маленький, хоть и в животе, а ему нужно больше свежего воздуха», фрукты таскал – «маленькому витамины нужны», семгу, форель – у Жени вдруг проснулся зверский аппетит на красную рыбу.