Доктор Нонна - Влюбленный скрипач (сборник)

– Ну – я. Это. А это – ты. Ты да я да мы с тобой.

– Ну да! – почему-то обрадовался Саша. – Я и говорю. – И он опять замолчал, ковыряя ногтем угол стола.

– Пока ты ничего не говоришь, только мычишь.

– Ну… я думал… замуж…

– Что?!

Выговорив самое страшное слово, он вдруг осмелел:

– Замуж за меня выйдешь?

Горло перехватило так, что Женя даже пискнуть не могла, только кивнула.

– Да? Выйдешь? – он просиял.

– Да, – еле слышно прошептала она, и слезы хлынули градом, как будто смывая и тошноту, и апатию, и страх последних недель.

– Ну не плачь, пожалуйста. Смотри, даже солнышко улыбается, а ты плачешь.

На сером осеннем небе действительно приоткрылось голубое окошечко, и оттуда ударил солнечный луч! Настоящий солнечный луч! Живой и теплый!

В ЗАГСе, где они подавали заявление, им, как полагается, определили «два месяца на раздумье». Саша почему-то загрустил:

– За два месяца ты передумаешь.

Тут Женя совсем развеселилась:

– А хочешь, нас через три дня распишут?

– Как это? – не понял он.

– Фокус-покус! Сейчас убедишься!

Женя решительно зашла в кабинет заведующей ЗАГСом, рассказала про «большую-большую любовь», даже слезы очень кстати выступили, и в качестве решающего аргумента выложила на стол справку из женской консультации, подумав – как это я догадалась, что понадобится?

Пожилая заведующая, зябко кутаясь в серый пуховый платок – из щелястого окна немилосердно дуло, – повздыхала, покачала головой:

– Сама-то ленинградская? А он из Мурманска? И моложе тебя на сколько? На восемь лет? Ах, на семь. Ну смотри, тебе жить. Может, и вправду любовь. Всяко бывает.

Расписали их и в самом деле через три дня. Тихо, без оркестра и толпы гостей с криками «горько». Да и откуда было взять толпу гостей? Сокурсников звать? Или из части кого? Вот еще!

На крылечке ЗАГСа, любуясь новеньким обручальным кольцом, Женя наконец сообщила свежеиспеченному супругу, что он теперь не только муж, но и почти отец. Раньше как-то смущалась, то ли боязно было, то ли неловко. Ну а тут уж…

– Правда? Когда?

Она не успела даже сказать «сам подсчитай» – Саша подхватил ее на руки, закружил, кто-то из стоявших на крылечке зааплодировал, кто-то рассмеялся – «вот молодцы, счастливые какие».

Когда Саша демобилизовался, до родов оставалось всего ничего. Он тут же устроился в ЖЭК плотником, да еще начал подрабатывать мелким ремонтом у жильцов. Дом старый, постоянно кому-то что-то нужно: кому дверь починить, кому бабушкин комод отреставрировать. Что-что, а руки у Саши были и впрямь золотые. Покосившуюся оконную раму, под которую текло при каждом дожде, а дуло вообще постоянно, он починил за один вечер, буркнув сердито – будет маленький, а тут сквозняк, безобразие.

Анька-певица заказала кухонный гарнитур. Да не какой-нибудь, а «вот как на картинке, и чтобы трубы газовые закрыть, а то смотреть страшно». Едва перекусив после рабочего дня, Саша шел на второй этаж.

– Саш, не ходил бы ты сегодня? – Женя держалась за поясницу и морщилась. – По-моему, скоро уже…

– Ой, да ладно, тут же рядом, – он покровительственно чмокнул ее в макушку. – Если что, стучи по батарее, я мигом! – И убежал.

Часа через два Женя почувствовала, что пора. Постучала в пол, подождала, стиснув зубы, – схватки накатывали уже каждые пять минут. Еще раз постучала. И еще раз. Пилит, наверное, что-нибудь и не слышит. И Валька на работе, позвать-то некого.

Тяжело переваливаясь и замирая на каждом шаге – боль накатывала уже подряд, так что темнело в глазах, – Женя добрела до входной двери, цепляясь за стену – только бы не упасть, только бы не упасть, – спустилась, почти сползла по лестнице и позвонила в дверь с готической табличкой. Звонок не работал. От боли и слабости она навалилась на дверь и почувствовала, как та подается – не заперто. Женя сделала шаг в квартиру Аньки-певицы и остолбенела.

За распахнутой дверью комнаты на ковре переплелись два обнаженных тела. Женя вскрикнула от ужаса и потеряла сознание.

Она не слыхала, как голый Саша, натягивая штаны, орал на Аньку: «Дура, в «Скорую» звони, живо!» Как худой рыжий врач, осмотрев ребенка, устало пожал плечами:

– Он уже родился мертвый, видите, пуповина обвилась? Так бывает. Если бы в роддоме?.. Ну, не знаю, может быть, и спасли бы, но думаю, что вряд ли.

Очнувшись, Женя увидела потолок с зеленоватыми потеками и возвышавшуюся сбоку стойку капельницы. Скосила глаза вниз – живот был непривычно плоский.