Ольга Дашкевич: Чертово лето

— Нет… Я — Ян Саарен.

Со всей твердостью, на которую была способна, я налила в большую синюю чашку не успевший еще остыть чай и недрогнувшей рукой внесла чашку в гостиную, сумев не расплескать содержимое и не запнуться на пороге.

Я чувствовала, что мое лицо напоминает застывшую маску, но с этим, к сожалению, ничего нельзя было поделать. А вы представьте себя на моем месте, господа! Я уже слегка привыкла к мысли, что на моем диване в гостиной лежит двойник убитого несколько дней назад журналиста Яна Саарена — и тут вдруг оказывается, что это не двойник, а сам убитый собственной персоной! И, заметьте, безо всяких признаков трупного окоченения, разложения, или что там еще бывает у покойников!..

Я села в кресло, причем страдальческий взгляд покойника сам собой переместился на мои колени, и выпрямилась с ледяным видом.

— Итак? — сказала я зловеще. — Я вас слушаю, молодой человек.

Молодой человек взял себя в руки и даже сделал неуклюжую попытку принять сидячее положение.

— Я… — он откашлялся, с благодарным кивком принял чашку чая, отхлебнул, старательно отводя глаза от моих ног, и продолжил: — Я действительно Ян Саарен.

— И это вас зарезали в моем офисе! — тоном общественного обвинителя перебила я.

— Да… то есть нет! Конечно, нет… Пожалуйста, не перебивайте, у меня и так все путается в голове, — взмолился поверженный Джеймс Бонд и едва не выронил из рук чашку. — Можно, я все-таки сяду? Мне как-то неловко… в таком положении…

Я милостиво кивнула, и он радостно сел, держа чашку на весу.

— Так вот, — сказал он уже более твердым тоном. — В редакции зарезали моего сводного брата Эдуарда. Вы, наверное, заметили, что мы с ним невероятно похожи, хотя у нас разные отцы. Мы оба, по словам мамы, вылитый дедушка, мамин отец… ну, это не имеет отношения к делу… Эд моложе меня на два года… был.

Его лицо слегка скривилось, точно от боли, но он справился с собой и продолжал:

— В тот день… если позволите, я хотел бы закурить! — он взял сигарету, протянутую мамулей, с благодарностью кивнул, прикуривая. — Так вот… в тот день Эд пришел ко мне в редакцию после окончания работы, чтобы подвезти меня на своей машине… А я как раз в это время вышел купить себе кофе и чего-нибудь перекусить… я, если вы помните, работал над интервью… Все уже ушли домой. Меня не было от силы двадцать минут, дверь я оставил открытой…

— Это неслыханно! — не выдержала я. — Как вы могли оставить открытой дверь в редакцию?! Да еще в отсутствие сотрудников. Там, между прочим, материальные ценности. А если бы что-нибудь пропало?..

Тут я осеклась, потому что случившееся в тот вечер было, все-таки, посерьезней, чем пропажа материальных ценностей. Взяв себя в руки, я кивнула:

— Продолжайте. Вы оставили дверь открытой и ушли за кофе. Когда вы вернулись…

— Когда я вернулся, — его голос слегка дрогнул, — все было кончено. Вы знаете, что я там увидел.

— Погодите! — Мамуля выпрямилась в кресле и сверлила гостя орлиным взором. — По-моему, первым вашим шагом должен был стать звонок в полицию. Но вы этого шага не сделали. Наоборот — пустились в бега. Из этого нетрудно сделать вывод, что вы прекрасно поняли, что происходит. Видимо, убить должны были вас. Я права?

Теперь у бывшего Джеймса Бонда дрожали не только руки, но и голос. Но он все-таки, надо отдать ему должное, был невероятно красив даже в этом малопочтенном положении. И кое-какое достоинство все же сохранял.

— Да, вы правы. Я действительно воспользовался смертью Эда… как последний подонок. Испугался за свою шкуру… — он твердо взглянул мамуле в глаза. — Хорошо, я все расскажу. Эта история не отличается оригинальностью… Видите ли, в бытность российским журналистом я раскопал несколько довольно дурно пахнущих секретов… За ними стояли очень большие люди. В общем, вы понимаете — мне пришлось срочно уносить ноги. Я отправился к Эду, который уже пять лет жил в Америке, впрочем, как и все наши родственники. Надеялся, что здесь меня защитит американское государство, — он слабо усмехнулся. — Как видите, ничего не вышло. Они нашли меня. Просто ошиблись и зарезали не того, кого следовало. Умирать во цвете лет я не хотел. И поэтому взял документы Эда, сунул ему в карман свои и сбежал.

— Вы что, направились прямо сюда? — недоверчиво спросила я.

Саарен кивнул.

— Вначале я запаниковал и просто ездил некоторое время по городу безо всякой цели, чтобы успокоиться… оплакивал брата… трясся от страха…