Ольга Дашкевич: Нью-Орлеанская дева

— Ну, и по какому поводу потоп?

Я вздрогнула и оторвалась от созерцания своих видавших виды кроссовок.

Было уже достаточно темно, на плазе между магазинами зажглись фонари, и все скамейки между публичной библиотекой и офисом фельдшерских курсов стояли пустыми, хотя днем здесь обычно отдыхали покупатели «Маршалла» с огромными пакетами, посетители итальянской закусочной и будущие фельдшеры в бледно-зеленой медицинской униформе. Сейчас, после закрытия большинства окрестных магазинов, плаза опустела, только ветер шуршал пакетиком от чипсов возле моей скамейки. Да высокая девица стояла рядом и смотрела на меня сверху вниз пронзительными синими глазами.

Я-то надеялась, что вокруг никого, и, следовательно, никто не видит, как я реву. И так увлеклась, что не заметила, как эта черноволосая дылда появилась возле меня. Она стояла, расслабленно опершись о выгнутую спинку скамьи, картинно держала в левой руке черную сигаретку с золотым фильтром и рассматривала меня совершенно бесцеремонно.

— Что молчишь? — девица округлила розовый рот и выпустила дым поверх моей головы.

Я скомкала насквозь промокший бумажный носовой платок и шмыгнула носом. Плакать мне больше не хотелось — я вообще не люблю предаваться отчаянию на глазах у посторонних. И разговаривать мне тоже не хотелось, на сегодня мне вполне хватило разговоров, поэтому я встала, подошла к урне и выкинула бумажный комок.

Девица не тронулась с места. Она продолжала меня изучать, как будто я была экспонатом кунсткамеры. Собственно, ничего такого интересного во мне нет: джинсы не лучшей марки, дряхлые кроссовки и майка с надписью «DK». Поживиться нечем. Впрочем, на грабительницу девица была не очень похожа; к тому же, она обратилась ко мне по-русски, а среди моих бывших соотечественниц бандиток довольно мало. Дуры есть, это да. Например, я. Потому что я, если вы еще не поняли, истинная дура и неудачница.

— Слушай анекдот. Лежат помидоры в холодильнике, один другого спрашивает: «Вы не скажете, который час?» А второй, отшатнувшись: «А-а-а-а!.. Говорящий помидор!!!.» Сигаретку хочешь? — Нежданная собеседница распахнула изящный рюкзачок и вытащила черную пачку «Собрания» с золотым двуглавым орлом: «Black Russian». Моя любимая марка. Их тут не продают, и я не смогла удержаться: кивнула и протянула руку за сигаретой. Но наглая девица чуть отвела пачку в сторону и произнесла, прищурясь:

— Скажи сначала, как тебя зовут?

От растерянности я ответила. Ну, не дура ли? Нормальный человек после такой выходки просто повернулся бы и ушел. Но я почему-то не ушла.

— Вера? Годится. Держи, — девица протянула мне замечательную пачку и щелкнула зажигалкой. — А я Аня. Можно Нюта. Можно даже Нэнси, если хочешь.

Я не хотела. Я и курить-то уже расхотела, честно говоря. По-моему, эта Нэнси была какая-то чокнутая.

Затягиваясь и не чувствуя вкуса сигареты, я топталась возле скамейки и не знала, что делать дальше. А Нэнси спокойно уселась, положила одну бесконечно длинную ногу на другую и кивком указала мне место рядом с собой. Проклиная себя за мягкотелость, я опустилась на краешек скамьи и попыталась принять независимый вид. Подозреваю, впрочем, что мне это не особенно удалось.

— Так чего ты ревела? — Спросила Нэнси, как ни в чем не бывало. — Любимый бросил или с работы поперли?

Я снова стала смотреть на свои кроссовки, давясь непривычно горьким дымом «Собрания»: я не пробовала «Black Russian» с самой Москвы. Что я должна была отвечать? Меня действительно поперли с работы. И действительно бросил любимый. Одновременно. Так получилось, и, поверьте, ни в том, ни в другом не было ни капли моей вины.

— Любимого надо заменить, — авторитетно заметила Нэнси. — С работой сложнее, но при известном везении ее тоже можно заменить. Я, кстати, безработная.

«Ну, и чем ты хвастаешься?» — хотела сказать я. Но промолчала. Однако Нэнси мое молчание, похоже, не смущало.

— Я с сегодняшнего дня безработная, — она потянулась и ловким щелчком отправила окурок в урну. — Манекеном работала. Занятие — хуже некуда. Даже за бабульками престарелыми ухаживать легче.

— Манекенщицей? — Уточнила я с уважением.

Ясно, кем же еще может работать такая синеглазая дылда с ногами от ушей — только ходить по подиуму, заставляя всех остальных корчиться от бессильной зависти…

Дылда усмехнулась.

— Да нет. Манекеном. В витрине стояла.