Надин Арсени: Из Парижа в Париж

— Потому-то я и еду в паре с Жераром — он берет с собой кларнет, и мы сможем играть ансамбли… Ну и еще потому, что я — единственная девушка в нашей компании, он будет меня защищать.

— Не припоминаю, чтобы кого-то из твоих приятелей звали Жераром…

Люси несколько замялась:

— Ну, он в общем-то не совсем приятель. Жерар — папа одного моего друга, который тоже поедет с нами. Он — прекрасный музыкант, играет в одном из лучших оркестров и преподает в нашей музыкальной школе.

Я уже ни на что не могла реагировать и молча направилась к двери. Люси одним прыжком догнала меня и сзади бросилась на шею, чуть не свалив свою несчастную мать на холодный кафельный пол.

— Мы стартуем завтра в девять утра! Ты поможешь собрать рюкзак?

Я рывком отцепила ее руки и, вбежав в свою комнату, оглушительно хлопнула дверью.

«Если ваш ребенок хочет выкинуть какую-то глупость и вы не в силах его остановить — сделайте ее вместе с ним!» — я не помню, кому из великих педагогов принадлежит это высказывание. Мне не оставалось ничего другого, как последовать его совету. Обойдемся уж как-нибудь без всяких Жераров с кларнетами и без таковых!

Я присела на низкий пуф перед туалетным столиком и уставилась на себя в зеркало. Как ни странно, зрелище, представшее перед моими глазами, принесло некоторое успокоение. После всех моих приключений можно выглядеть гораздо хуже! Даже кое-как запудренный синяк не так бросался в глаза.

До сих пор мне были известны только два способа утешить себя после перенесенных невзгод: купить новую шляпку (никогда не ношу, но обожаю их примерять) или перекрасить волосы. Подобные действия всегда дарили мне иллюзию обновления и начала другого жизненного этапа. На сей раз судьба в лице неугомонной Люси сама пришла мне на помощь, предложив совершенно неожиданный выход — путешествие!

Я отправилась в кладовку и почти целиком залезла в глубокий стенной шкаф. Достала оттуда пыльную связку ненужных книг, которые рука не поднималась выбросить. Вымазавшись с головы до ног, я наконец-то нашла то, что искала — старый школьный географический атлас. С величайшим трудом обнаружив на карте Чехословакию и непосредственно Остраву, я принялась водить пальцем по черным линиям автомобильных дорог. «Попасть во Францию» удалось только с третьей попытки. Количество километров и границ, отделяющих одну страну от другой, привело меня в состояние тихого ужаса, сильно смахивавшего на безумие. Я запихнула книжки в ненасытную пасть шкафа и пошла в ванную вымыть руки.

Впрочем, мне тут же пришлось снова вернуться в кладовку, где хранились потертые рюкзаки, к счастью, немые свидетели моей бурной юности. Я выбрала парочку покрепче и один из них (самый большой) молча кинула с порога в руки ошеломленной Люси, а второй потащила к себе, где принялась беспорядочно запихивать в него бесчисленные мелочи, без которых невозможно обойтись в пути, особенно если тащиться автостопом через всю Европу.

После мимолетного колебания, имевшего легкое сходство с угрызениями совести, я засунула за подкладку всю свою наличность и кредитную карточку. Кажется, мне было с чем себя поздравить — моя предусмотрительность несколько отличала меня от шестнадцатилетней Люси; может быть, я даже находилась на более высокой стадии умственного развития!

Встать пришлось в семь утра. Приняв душ (кто знает, когда удастся сделать это в следующий раз?!), я оделась в соответствии со своими наполеоновскими планами, заботясь не столько о производимом эффекте, сколько об элементарных удобствах. Наиболее подходящим к случаю показался мне макияж номер два, благодаря которому мне можно было дать не более тридцати лет. Процедура заняла не более получаса. Макияж номер один (двадцать пять — двадцать семь лет) способен урвать полтора часа чистого времени.

Я на цыпочках вышла в прихожую, где уже валялся рюкзак Люси с привязанной к нему скрипкой в обшарпанном черном футляре. Я пристроила свой рядышком и отправилась на кухню варить кофе и жарить на две персоны неизменную яичницу.

Появление Люси не заставило себя долго ждать. Судя по железобетонной неподвижности се лицевых мускулов, она уже обнаружила мои вещи в прихожей и, естественно, разгадала коварные намерения своей матери. Она молча развалилась за столом, стараясь не смотреть в мою сторону. Линялая майка висела на ней мешком, из разодранных джинсов торчали тощие коленки, густые рыжие кудри выбивались из-под ковбойской шляпы (я преподнесла ее себе в ознаменование развода с отцом Люси года три назад). Все вместе смотрелось просто здорово! Интересно, как выглядела бы я в подобном наряде? Ответ ясен — настоящей городской сумасшедшей. Я вздохнула с легким ностальгическим сожалением: ничего не поделаешь — всему свое время!