Юлия Добровольская - Люби себя, как я тебя (сборник)

Ещё один милый сюрприз…

Вот так и постигаешь истину о том, как же широка страна моя родная, на собственной…

Каких-то двести десять минут лету от пункта А до пункта Б, но при этом в одном из них «прозрачное небо над нами» и «надо мною лишь солнце палящее светит», а в другом — «неблагоприятные метеоусловия». Не исключено даже обледенение взлетной полосы…

И хоть в этом смешного было еще меньше, ей снова пришлось прикрыться ладонью. И опять смутный призрак каких-то перемен дал знать о себе легким адреналиновым ударом.

Вероятно, и беспричинный смех, и непонятные реакции — результат каких-то физико-химических процессов в организме, вызванных небывалой жарой… Это предположение несколько успокоило.

Она оторвалась от колонны, развернулась на каблуках и направилась к лестнице.

Сделав несколько шагов и едва не наступив на чьи-то светлые замшевые мокасины, остановилась, подняла голову и оказалась лицом к лицу с высоким, худощавым, очень загорелым мужчиной.

Он стоял слегка ссутулившись, одна рука в заднем кармане узких вельветовых джинсов, другая придерживает перекинутый через плечо такой же пиджак.

Похоже, он здесь не одну минуту и тоже небось насочинял кучу всякой белиберды про огненный кисель и серебряных птиц…

— Простите… — сказала она и прикусила губу в попытке сохранить на лице подобающее женщине ее лет благопристойное выражение.

— Понимаю, — улыбнулся мужчина. У него был низкий глубокий голос.

— Простите… жара… — Она все еще не вполне справилась с собой и потирала пальцем то лоб, то переносицу.

Он улыбнулся одними глазами.

Она продолжала стоять перед незнакомцем, словно прикидывая, с какой стороны его лучше обойти.

— Похоже, мы ждем с вами один и тот же рейс, — сказал он.

— И похоже, не дождемся.

— Вы очень огорчены?

— Я?.. Да, — сказала она, прислушалась к себе и, не обнаружив и тени огорчения, засмеялась. — Неужели не заметно?

— Еще как заметно, — улыбнулся мужчина. — Вас не утешит стаканчик чего-нибудь холодного?

— Можно попробовать. Только… — Она повернулась и посмотрела на часы. — Не опоздать бы на следующий экспресс.

— Положитесь на меня.

И она, не задумываясь, положилась.

Они направились к стойке бара.

— Шампанское? — спросил он.

— Боюсь, для шампанского я слишком голодна.

— А как насчет обеда?

— Не люблю вокзальные рестораны.

— А невокзальные?

— М-м-м… — задумалась она. — Давайте выпьем фанты и обсудим варианты… Ой, простите, не хотела… само выскочило… — Она снова стала потирать виски в борьбе с лицевыми судорогами, которые начинали уже озадачивать.

Незнакомец посмотрел на нее понимающе.

Они сидели друг против друга и потягивали пузырящийся ярко-желтый напиток.

Его ставшая совсем темной в сумраке бара рука играла высоким стаканом в испарине, размазывая по пластику стола влажное пятно.

Красивая мужская рука: костистое запястье, покрытое выгоревшей растительностью, набухшие вены, большая ладонь, крупные длинные пальцы. Надежная рука… И наверняка нежная.

От этой мысли внутри словно покачнулось — да так, что боль, возникшая одновременно с догадкой, осталась почти незамеченной.

— Так что насчет обеда?..

Ей нравился его голос. И манера после каждой фразы поджимать губы, словно он боялся произнести что-то лишнее или незначительное.

— Я не слишком назойлив?

— Нет, не слишком… — сказала она, но, осознав двусмысленность своего ответа, прикрыла лицо и безнадежно замотала головой.

— Это поощрение к дальнейшим домогательствам? — улыбнулся он. — Тогда приглашаю вас пообедать. В невокзальный ресторан.

— Дайте мне немного времени на раздумья. — Она глянула на него, словно ища пощады.

— Ну что ж, прекрасно. — И он отпил из стакана, чуть дольше задержав взгляд на ее лице.

Он заметил, как дрогнули ее веки. Он мог предположить все, что угодно.

А она подумала, что так не бывает.

Она опустила взгляд, скользнув по гладко выбритому подбородку, шее… Распахнутый ворот легкой рубашки, глубокая впадина между ключиц. Темная кожа цвета крепкого кофе со сливками… — и с сахаром, добавила бы она — покрыта густо, как и запястья, золотистой шерстью.

Зрелище бередило, вызывая непонятные ощущения: нечто среднее между удивлением и испугом, растерянностью и виной. Ощущения, меньше всего похожие на волнение, возникающее в душе женщины при взгляде на мужчину, всеми своими качествами отвечающего тому единственному образу-эталону, который запечатлен по воле Творца на тайных страницах каждой души — в глубинах подсознания, сказал бы понимающий в таких делах.