Кэтрин Куксон: Цена счастья

У Джеффа «это» прошло годам к пятнадцати, когда хозяйка пони Дженис Браун приехала на каникулы из своего пансиона, — это была уже мисс Брэдфорд-Браун. Но потом «это» почему-то началось снова, когда Джеффу было уже шестнадцать. Он работал тогда на конюшне в Лоутарн-холле и часто видел Дженис. Даже слишком часто. Но Джон говорил Берте: «Не беспокойся ты так. Дело молодое. И потом, Джефф понимает, что ничего серьезного из этого не получится, голова у него соображает!»

Соображает. А у него самого голова соображала, когда он ходил вокруг Берты? Он тогда работал в поле со своим старшим братом и почти каждый выходной приезжал к ней на велосипеде, хотя прекрасно знал, что она собирается замуж за Эндрю Коула. Ее отец переживал трудные времена и рассчитывал, что Эндрю поможет ему выкрутиться. Правда, Эндрю был почти на двадцать лет старше, у него были сын и дочь — почти ровесники Берты, но Берта сама хотела... Нет, если честно, то сама она не очень хотела. И если бы отец не был таким заботливым и мудрым, она бы вышла за Эндрю, а отцу удалось бы сохранить свою землю. Но отец догадывался, что творится в душе Берты, и поэтому, как он потом говорил, он вместо дочери продал Коулу всю землю. Берта вышла замуж за Джона. Он поселился в их доме, а потом устроился на работу в поместье мистера Конвея.

Спустя некоторое время все забавным образом повторилось. Дела у мистера Конвея тоже не заладились, только вот его дочери Алисии не так повезло, как Берте: она вышла замуж за Эрнеста Брэдфорд-Брауна, и он перебрался к тестю вместе со своими деньгами.

Все в округе долго качали головами. Трудно было представить себе двух более непохожих людей, чем Алисия и Эрнест. Самого же Эрнеста Брэдфорд-Брауна называли не иначе как выскочкой (французское «нувориш» до этих краев еще не дошло), и не было ничего удивительного в том, что для своей дочери он тоже строил большие планы.

Поэтому, когда мистер Брэдфорд-Браун застукал свою шестнадцатилетнюю дочь прогуливавшейся в сумерках с Джеффом, то выгнал Джеффа с работы. Правда, после того как Джефф высказал ему все, что о нем думает. Вернее, так о Брэдфорд-Брауне думали все, только никто не осмеливался сказать это вслух — работу в здешних местах было найти нелегко.

Сам Эрнест начинал с нуля. В пятнадцать лет он еще не был Брэдфордом, а служил рассыльным компании «Ли и Паддок, агенты по недвижимости» в Ньюкасле. В перспективе ему предстояло стать клерком — лет этак через десять.

Через десять лет, однако, Эрнест Браун не стал клерком — он стал членом правления, а вскоре, вследствие неожиданно быстрых, но крайне своевременных смертей двух старших партнеров, он сделался владельцем фирмы. Как ему это удалось, не знал никто.

Сейчас, в 1937 году, он владел не только фирмой «Ли и Паддок», но и целыми улицами недвижимости, в основном на городских окраинах. Говорили, что его дома похожи на свинарники, а владелец не желает тратить на их ремонт ни пенса. Ходили также слухи о том, что отец Эрнеста все еще жив, хотя ему под восемьдесят, и прозябает он в одном из домов, принадлежащих сыну, но сын его и знать не хочет. Это весьма походило на правду, потому что трудно было ожидать проявления сыновних чувств от зятя самого мистера Конвея.

Берта знала, что Брэдфорд-Браун выгнал бы вслед за Джеффом и ее мужа, если бы не так сильно нуждался в нем. Занимаясь бизнесом, Эрнест про-сто не мог поручить присмотр за поместьем кому-либо другому — Джон знал и умел практически все.

Берта посмотрела вслед идущему по тропинке сыну, и беспокойство снова овладело ею. Дочь Брауна помолвлена, о чем же он думает? А о чем она сама думает, когда задается такими вопросами? Ведь это ее сын, и он похож на своего отца, только у отца пылкая и страстная натура скрыта за внешней безмятежностью и спокойствием, а у сына — за шутками и иронией. И первый раз в жизни Берта с тревогой подумала о том, что сыну лучше поскорее уехать. И желательно подальше.

Старый амбар располагался у самой границы поместья. Его давно уже не использовали и не считали нужным подлатать. Когда-то в амбаре хранили сено, а сейчас в нем была свалена всякая хозяйственная рухлядь. На проржавевших крюках, вбитых в потолочные балки, висели ржавые капканы и что-то похожее на средневековые кандалы.

Увидев в первый раз весь этот железный лом, Джефф спросил у отца, почему его до сих пор не выбросили. И отец ответил, что старый хозяин, мистер Конвей, в свое время распорядился никогда не трогать эти предметы, дабы они остались как пример бесчеловечности в назидание потомкам.