Маргарет Уэй - Самая настоящая

— Жертвой? Я вовсе не дразню вас, — заверил Клинт, большим пальцем поглаживая нежное запястье. — Дело в том, что с каждым днем меня влечет к вам все больше и больше. Да, признаю, для нас обоих здесь есть подводные камни.

— Вы теперь избегаете связываться с женщинами?

— Вы могли бы стать исключением. Мне хочется схватить вас и затащить в постель.

— Это не ответ на мой вопрос. Похоже, нас действительно с самого начала тянуло друг к другу.

— Вот мы и достигли согласия. Может, закрепим поцелуем?

Оливия давно поняла, что именно этого мужчину ждала всю жизнь. Непроизвольно она откинула голову и прикрыла глаза. Все чувства словно обострились. Желание завладело головой и телом. И когда губы ее накрыл рот Мак-Элпайна, она тихонько вскрикнула. Это был поцелуй, который остается в памяти на всю жизнь. Что бы ни ожидало их в будущем, Оливия была уверена, что этот момент будет всегда вспоминать со счастьем и радостью. Глаза наполнились слезами.

— Оливия? — Клинт немного отстранился и обеспокоенно смотрел на нее. — Надеюсь, это не я довел вас до слез.

— Женщинам бывает нужно иногда поплакать…

— Оливия, я с вами, здесь вы под моей защитой. Простите, если я слишком тороплю события. Или, может, это Мэригол расстроила вас. И за нее прошу прощения.

— Расстроила, — подтвердила Оливия. — Ее злоба. Но я всегда стараюсь скрывать, насколько меня задевают такие поступки.

— Понимаю. Но ничего не могу поделать. Какая бы ни была невыносимая, но она мать Джорджи. Порой я думаю с ужасом, что никогда от нее не отделаюсь.

— Может быть, когда вы снова женитесь, станет полегче.

Взгляд его золотых глаз обжигал.

— Это должна быть особенная женщина. Знаете, брак вскрывает в человеке как самые светлые, так и самые темные стороны. Не хочется повторять своих ошибок.

— То есть сейчас вы не готовы к серьезным отношениям? — уточнила Оливия.

— А вы? — Мужчина нахмурил брови, что придало ему несколько угрожающий вид.

Оливия отвернулась.

— Я хочу замуж. Хочу детей. Но, как и вы, боюсь ошибиться с выбором и наломать дров.

— Вам нужен кто-то предсказуемый, тихий и спокойный? — поинтересовался Клинт.

Оливия нервно усмехнулась, и смешок больше походил на всхлип.

— Знаете, когда я только увидела вас в аэропорту, то подумала: «Ну и дикарь!»

Черты лица Мак-Элпайна разгладились.

— По сравнению с Джастином, конечно!

— Джастин говорил, что я ему очень нравлюсь…

— Это все, на что он был способен?

— По-видимому, да. — Оливия пожала плечами. — Думаю, рядом с Беллой я всегда казалась невыразительной посредственностью. Все мало-мальски интересные и приличные мужчины всегда влюблялись именно в нее, а мной пользовались, чтобы к ней подобраться.

— Я понял, что вы имеете в виду. Да, Белла красива, и у меня такое впечатление, что Оскару даже нравится ее манера поведения. Ей всегда было позволено больше, чем вам. И по сравнению с вами она всегда выглядит более доступной. Вот и весь секрет. Но меня ваша неприступность привлекла больше.

Клинт смотрел на нее с такой нежностью, что Оливия чуть не разрыдалась. Он опять оказался прав во всем. Слезы покатились по щекам.

— Иди ко мне. — Мак-Элпайн мягко притянул девушку к себе и прижал к груди, словно баюкая и утешая. Удивительно, как так получалось, что рядом с этим мужчиной она всегда чувствовала себя маленькой и хрупкой. Чувствовала себя настоящей женщиной.

— Мне очень стыдно за себя. Не обращайте внимание, зря я так распустилась, — пробормотала Оливия.

— Я не могу не обращать на тебя внимания, ведь мы это уже выяснили. Несмотря на твой возраст, происхождение и жизненный опыт, в тебе все равно будто прячется маленькая беззащитная девочка. Подними-ка личико!

Противиться было невозможно, желание завладело ею. Мужчина наклонился к ней, кончиком языка слизывая слезы.

— Я не хочу спугнуть тебя, Оливия. Порой мне кажется, ты словно прекрасная бабочка, присевшая на мое плечо: одно неосторожное движение, и она упорхнет — не поймаешь.

Мак-Элпайн снова мягко и нежно прикоснулся губами к ее губам. Оливии казалась, она сейчас разлетится на мелкие кусочки от переполнявшего ее желания и наслаждения. Низ живота словно пронизывали острые стрелы, она не в силах была пошевелиться, так и стояла, замерев в его объятиях, готовая на все, что бы он ни попросил.

Вдруг рядом словно взвыла рассерженная кошка:

— Я так и знала! — В паре шагов от них Мэригол тряслась от ревности и злости. Огромные глаза, казалось, сейчас выпрыгнут из орбит. На женщине была лишь шикарная кремовая ночная рубашка и пеньюар. Бледное лицо перекосило от бешенства.