Белва Плейн - Карусель

Абсолютно никакого вреда. Спустя полгода они поженились…

— Ты словно где-то далеко. И выглядишь печальной. Что случилось? — спросил у Салли подошедший к ней Дэн.

Ей захотелось встать и обнять его, и сказать, что она его любит, что так за все благодарна и так напугана и что совсем не хочет взваливать на него свои страхи.

Но она только произнесла:

— Я просто вспоминала, глядя на карусель.

— И от этого расстроилась?

— Да нет, я не расстроилась. Правда. — Она улыбнулась, и глаза ее заискрились.

— Эй, Дэн, — позвал Йен, — я сказал, Дэн…

— Прости, я прослушал.

— Сегодня мне снова звонили из того шведского консорциума.

Мгновенно насторожившись, Дэн сказал:

— А я думал, что с тем предложением покончено.

— Похоже было, но оно ожило. Кое-какие крупные деньги из Британии и Голландии горят желанием поучаствовать. Они снова хотят начать переговоры.

— Я не хочу переговоров, Йен, — покачал головой Дэн. — Я не передумал.

— Но ты не слышал, что они предлагают. Двадцать восемь миллионов. — Подождав реакции и не дождавшись, Йен добавил: — Это при условии, что мы продадим все, и я не вижу причин, почему бы нам этого не сделать.

— Я привел тебе много причин, когда мы говорили об этом полтора года назад, — сказал Дэн.

— Но тогда их предложение было совсем не таким.

— Если бы оно в два раза превышало нынешнее, я бы все равно сказал «нет».

Расслабленная поза Йена сменилась напряженной, и, наклонившись к Дэну, он резко бросил:

— Все еще переживаешь за деревья и птичек?

Если бы ему дали жесткий отпор, Йен назвал бы это добродушным подтруниванием. Обычно Салли это не беспокоило: они все привыкли к манерам Йена, всегда резким, а иногда и грубым. Но сегодня, когда ее нервы были натянуты как струны, ей стало неприятно.

— Да, переживаю. Мы убиваем их направо и налево.

— Честно говоря, меня больше заботят люди, Дэн.

— О них я тоже думаю, Йен. О людях, которые гуляют или просто сидят и наслаждаются окружающей природой.

— Ты сентиментален.

— Не думаю. Я считаю себя в высшей степени практичным. Ты построишь свой «новый город», поселишь здесь тридцать тысяч человек — ты эту цифру называл в прошлом году? — и уничтожишь источники воды бог знает на сколько миль вокруг. Я не инженер и не могу привести точные цифры, я только знаю, как, впрочем, и ты, что без лесов не будет воды. Но какой прок повторять все это снова и снова?

— Ты сам сказал, что ты не инженер, так, может, оставишь воду и все остальное инженерам? Послушай, Дэн, послушай… ты хотел бы остановить прогресс, но это невозможно. Обрати свои мысли в двадцать первый век.

Лицо Дэна помрачнело.

— Мои мысли уже там.

— Если так, то тогда ты осознаешь, как увеличивается население. Людям понадобится крыша над головой. У этой группы, о которой я говорю, есть блестящая концепция, прекрасно продуманная идея города, никаких случайностей…

— Крыша над головой! — перебил Дэн. — Прежде чем ты испоганишь горы, расселяя людей за многие мили от места их работы, почему бы не убрать из центра города старые, обветшалые фабрики и склады? Построй город заново из тех же самых прекрасных домов, но чтобы они были доступны людям.

— Ладно, сделаем и это. Я — «за». Но одно никак не связано с другим. Ты не хочешь вырубать деревья, но это все равно делается по всему миру. Зачем нам строить из себя святош? Говорю тебе, если мы не примем это предложение, нам стоит сходить проверить наши головы. Спроси любого встречного человека на улице, откажется ли он от такого предложения, и он рассмеется тебе в лицо. Он скажет: «Хватай деньги и беги». И будет прав.

— Это твое мнение, не мое.

— Послушай меня. Мы слишком напряженно работаем. Ты постоянно летаешь по свету, чтобы дело двигалось… чем больше я об этом думаю, тем больше мной овладевает искушение наслаждаться жизнью, пока я молод, избавиться от этой земли, ликвидировать наш бизнес и жить как-нибудь полегче. Приведи хоть одну вескую причину против.

— Да сколько угодно! Ты шокируешь меня. — Голос Дэна дрожал. — Ведь эта земля была собственностью семьи на протяжении… скольких поколений, Оливер?

Теперь Оливер выглядел постаревшим и поникшим, а голос его прозвучал устало:

— Сначала, в восемнадцатом веке, в долине у подножия гор была ферма. Потом, когда в семью пришли деньги, купили земли в горах по два пенни за акр, полагаю. — Он усмехнулся и продолжил: — Во время Первой мировой войны мой дед прикупил еще земли, думаю, просто потому, что любил эти места. С тех пор они наши.