Эдуард Зубов: Случайная любовь

– Здесь хоть огурчиков вырастишь, курочка яичко снесет, картошка своя, грибочков в лесу соберешь, я вот сазанов поймаю, а у городе все с базара, – сказал он.

– А ты, дядя Мамон, сегодня что-нибудь поймал? – поинтересовался Сережа.

– А вон, – Мамон показал глазами на поросшую осокой ложбинку, где лежали, один к одному, каждый килограмма на два, несколько отливающих желтизной сазанов.

– И так каждый день? – удивляясь улову, спросил Сережа.

– По-разному. Думал по весне место подальше сделать, на извороте под талиной, там солнце бы лысину не пекло и дно глубже, да ноги не ходят, болят, если ходишь далече.

– А что вы с рыбой-то делаете? Продаете?

– С рыбой, говоришь? Сам, вот не поверишь, не ем. На продажу ловлю. По улице все знают, которые заказывают. Летом в деревне скотину кто режет! Всем хочется свеженькой рыбки. Продам – выпью. Все жизнь веселей. А ты где учишься-то? Еще не закончил? – в свою очередь спросил Мамон.

– В университете. На третий курс еще только перешел. Удачи вам, дядя Мамон, не буду мешать, – сказал Сережа, заметив, что между кустов и прибрежного тростника, там, где была тропка, промелькнули белая шляпка и цветастый сарафан.

«Кто-то из девчат идет купаться. Это уже интересней!» – подумал он, сразу же теряя к Мамону интерес.

Сережа вышел на тропку и увидел идущую впереди себя девочку, которая, не оглядываясь, легкой походкой, неся в одной руке полиэтиленовый пакет, а другой срывая случайно росшие вдоль тропки полевые цветы, направлялась к месту, где обычно купались деревенские девчата.

«Кто же это может быть?» – подумал Сережа, обратив внимание, что девочка была среднего роста, с красивыми ножками, стройная и, судя по всему, в хорошем настроении.

Девочка облюбовала местечко не там, где обычно купались деревенские девчонки и ребята, а метрах в тридцати от берега, среди высокой травы. Она оглянулась, скользнула по Сереже безразличным взглядом, постелила покрывало, скинула, словно была одна у себя дома, сарафанчик и легла на спину. Теперь Сережа мог видеть только выглядывающие из травы согнутые в коленях ножки.

«Свеженькая, – отметил Сережа. – Наверняка студенточка. Деревенские не ходят по одиночке купаться. Приехала, очевидно, из города к родственникам на каникулы здоровье поправлять».

Сережу подмывало подойти к девочке или, по крайней мере, пройти мимо, под каким-то предлогом взглянуть на неё, хотя бы одним глазком, но он был робок с девочками, да и было не удобно, ведь не экспонат же для обозрения лежал в траве. Но она словно невидимыми нитями притягивала его к себе.

«На городских пляжах – кабины для переодевания, а здесь…», – подумал Сережа, залезая в прибрежные кусты и, раздевшись, осмотрел своё стройное тело. «Ну, чем не вышел?! Имею даже разряд по лыжам и плаванию, а она не удосужила даже взглядом!», – подумал он, а когда вылез из кустов, опять невольно свернул шею в её сторону, но девочка, видимо, повернулась со спины на живот, согнула в коленях ноги и из травы теперь виднелись только пятки.

«Ей до меня, как до фени! – подумал Сережа. – Как же, городская! Вся, видимо, из себя! А разница-то сейчас: что город, что деревня… В городе даже наоборот: и наркотики, и шпана!» Он открыл прихваченный с собой томик детектива, прочитал одну страничку, другую, но дальше этого дело не пошло – чтение про грабежи, убийства и насилия на природе, когда рядом загорает красивая девочка, было занятием противоестественным. Сережа отбросил в сторону с броской обложкой книжку, приподнялся и, вытянув шею, взглянул туда, где до этого из травы виднелись пятки загорающей незнакомки, но уже не было видно и пяток. «Может быть, она залезла в воду», – подумал Сережа, встал и прошелся вдоль берега. В реке никто не купался. В расстроенных чувствах он сел на берег и кинул в реку подвернувшийся под руку камень. По воде кругами пошли волны.

А сверху все палило и палило стоящее почти над головой солнце и лишь иногда чувствовалось легкое дуновение ветерка. На другой стороне реки, за поворотом, на мелководье, спасаясь от жары, по колено в воде стоял красный скот; напротив, у берега возились домашние утки; ныряя одной головой, они долго выбирали что-то в тине, пришлепывая плоскими носами; и тут же у берега неподвижно и важно белели, стоя на одной лапе, гуси. Пахло ароматом трав. Было тихо, спокойно и сонно, как будто кто-то важный отдыхал, и природа не тревожила его мирного отдыха.

«Скучно!» – подумал Сережа, не замечая и не радуясь окружавшему его покою и красоте, ибо он занят был другим, занят был молодым напряжением, той игрой просящих чего-то сил, которые зовут, сулят, не дают покоя.