Дмитрий Басаргин - Море, солнце и…

— Я разговаривал с человеком, который чертил карты всех маршрутов по Соколу. Спуститься можно в любом направлении, все зависит от уровня подготовки.

— Ну, я вообще-то любитель.

— Я тоже. Надо не совсем на Новый Свет спускаться, а вот туда, там есть нормальная тропа. А потом по дороге дойти до Нового Света.

— Ну, ясно. Ладно, пойду. Спасибо за указание.

— Да не за что.

— Счастливо.

— Угу.

И Виктор уверенно зашагал в сторону, указанную хлопцем. Солнце, меж тем, набирало обороты, становясь из утренне-прохладного дневным-жгучим. Навстречу не спеша шагал еще один альпинист-любитель. Значит, тропа правильная, а кто бы сомневался. Вот только больно далеко от селения нужного спускается. Наверное, уже хорош вправо забирать, пора бы и вниз. Вот подходящий склон, кстати. Не полого, не круто. Итак, вершина, я покорил тебя, оглянуться в последний раз. Наверху еще стоял хлопец в красной футболке и как-то несколько так скептично смотрел на него. Ладно, хлопец, будь здоров.

Нина проснулась, словно от толчка. Наверное, второй раз за лето она проснулась так поздно. 10–35. Уже начинало припекать, стена дома напротив на треть вышла из тени. Тяжелое чувство, словно неосязаемая головная боль, просилось наружу из подсознания. Что же, что же… Нина вяло, как спящий лунатик, вышла из дома на крылечко. Скоро будет жарко, надо набрать воды в плоский бак на крыше, днем опять отключат. Что же, что же… В окне здания напротив, «Мылыции», все тот же широколицый парень все так же плотоядно сглотнул, глядя на нее бычьими глазами.

Вспомнила. Мама сказала: «Не думай о нем. Забудь. Его нет здесь. Он уедет — как и не было». А она не послушалась. Не послушала свою мать, пошла к этому… Перешагнула запрет родного человека, свою гордость — пошла. А ему что, как все они — пьет и веселится. Все они одинаковые!

Головная боль стала материальной. Так бывает — от плохих мыслей начинает давить виски. О чем она? А если он пил из-за… «Я думал, ты не придешь». Может и прыгнул, чтобы ей понравиться — не только петь могу. Ум-м! Голова заболела сильнее. А она ушла, такая гордая.

Нет, нужно идти, идти все равно куда, лишь бы не сидеть в этих стенах, лишь бы уйти от этого хоровода мыслей, что ходят только по кругу. Из которого нет выхода. Она хлопнула калиткой и, уже довольно далеко отойдя от дома, почти на Ленина, вспомнила, что не набрала воды в бак. Но возвращаться нельзя, только не обратно! Да и вода должна остаться со вчерашнего.

Она шагала под гору в сторону центрального пляжа, и было что-то настолько беззащитное в ее смуглой фигурке, что даже самые твердолобо-довольные отдыхающие из встречного потока уступали ей дорогу. Мы привыкли ругать социум, и обычно он этого заслуживает, но иногда он способен и на сочувствие. Мужчинам Нина уже нравилась, а женщины еще не видели в ней конкурентку. Этим все и объясняется.

Вот и центральный пляж. Зачем она пришла сюда? Даже купальник не надела. К каменному волнорезу осторожно подходила моторная лодка, подтягивая на тросе желтую надувную акулу-«банан». На акуле сидели изможденные принудительным купанием отдыхающие. Судя по лицам, повеселились они на славу. Нина узнала акулу, это Дианкин родственник держит аттракцион. Да и сама Дианка работает с ним, вон она снимает с отдыхающих спасательные жилеты. Ее родственник привязал моторку за кнехт и пошел, видимо, хлопнуть пива в ближайшем кафе-палатке. Нина подошла к подруге сзади и положила обе ладошки ей на плечи. Диана обернулась с улыбкой, это был их жест приветствия.

— Здравствуй, — сказала Нина четко, глядя подруге прямо в глаза.

— Здравствуй, — Диана же говорила как инопланетянка, даже слуховой аппарат не помогал. Плохо слышала себя.

— Я с мамой поругалась, — сообщила Нина.

— Ничего. Простит. Она добрая. Любит тебя, — Диана пользовалась фразами-бирками, так ей было удобнее.

— Тут не простит. Это из-за него, — Нина сокрушенно покачала головой. Подобно всем людям, разговаривающим с глухими, она помогала себе мимикой.

— Тише. Не кричи, — слуховой аппарат, видимо, давал фон, если рядом громко говорили.

— Я говорю, это из-за него. Мама не любит русских. Рядом жить может, а любить — не любит.

— Я наполовину русская.

— Мне ж за тебя замуж не идти.

— А за него? Пошла бы? — взгляд Дианы стал пытливо-удивленным.

— За него… Я и фамилии его не знаю. И вообще, кто он. Знаю только, что из Воронежа.

— Пойдем, — Диана взяла подругу за руку и потянула в сторону набережной. Они поднялись по правой стороне двусторонней каменной лестницы. Несмотря на одуряющую жару, Федор стоял на своем обычном месте и играл на обжигающем пальцы саксе что-то иноземно-душевное. Дядя Марк прятался от жары в кустах напротив.