Кэтрин Куксон - Друг по четвергам

– Я… я в порядке. Все нормально.

– Не все в порядке, раз ты плачешь. Скажи-ка, из-за чего ты расстроилась? – Он включил настольную лампу.

Ханна села и поманила Мэгги:

– Иди сюда. Ну же, объясни, что тебя огорчило. Неужели Пит что-то ляпнул?..

– Нет. Нет, не Пит. Нет.

– Тогда кто? Почему ты плачешь?

Девочка опустила голову и пробормотала:

– Мама.

– Твоя мама? – Ханна приподняла лицо Мэгги и повторила: – Твоя мама?

– Да. Она… она говорит, что мне положено проводить больше времени дома с ними, а не надоедать вам здесь, а я-то знаю, что совсем не надоедаю, или все-таки…

– Нет-нет! – одновременно воскликнули Дэвид и Ханна, и Дэвид продолжил: – Надоедаешь? Да ты поистине благословение! Не только хлопочешь тут для нас, но и составляешь компанию Питеру в больнице.

– А Питеру очень нравится, когда ты рядом, – подхватила Ханна.

– Ага, нравится, – закивала Мэгги. – И я должна быть рядом с ним. Обязательно должна. Именно это я маме и сказала: мистер Питер нуждается во мне. И я… – девочка повернулась от Дэвида к Ханне, – я тоже нуждаюсь в нем, пока он еще с нами. Я ей так и сказала…

– И что она ответила? – спросила Ханна.

– О! Тетенька, вы же знаете, какая она: заругала, что я зазнайка и права не имею говорить, что мистер Питер скоро помрет. – Слово повисло в воздухе, и глаза Мэгги округлились. Она быстро перевела взгляд с Ханны на Дэвида и обратно и прошептала: – Я не хотела… Просто вырвалось.

Ханна глянула на Дэвида, потом уставилась на Мэгги, слушая, как Дэвид тихо спрашивает:

– С чего ты взяла, что Питер скоро умрет?

Мэгги крепко зажмурилась, закусила нижнюю губу и покачала головой, словно в отчаянии, мямля:

– Он… он сам так думает. Мы об этом говорили, но он велел пообещать, что я ничего вам не скажу.

Ханна не сводила глаз с Дэвида, пока он так же тихо задал следующий вопрос:

– Кто еще в курсе?

– Пит – он всегда это знал – и… мистер и миссис Джиллимен тоже.

Дэвид и Ханна снова переглянулись, но на этот раз задержали взгляды друг на друге, и Дэвид сказал невесте:

– Господи! Мы, верно, были слепы, если только… если только ты не знала.

– Нет, нет, Дэвид. Я поняла, что болезнь Питера, наверное, серьезна, когда его повторно увезли в больницу. Но он уверял, что это просто анализы, и ему придется совсем ненадолго задержаться в постели, потому что случилась еще одна протечка сосудика в затылке, мол, из-за неё придется ещё немного поваляться. Он как обычно шутил, сказал, что будет хоть ползком прикатывать для нас тележку с чаем, когда не сможет больше делать ничего другого.

Дэвид развернулся к окну, наклонился и вперился взглядом в ночной мрак, а Мэгги забормотала:

– Он говорит, что никто не должен волноваться, особенно вы и тетушка Ханна, потому что на самом деле он нас не покинет. Повторяет, что все равно останется здесь. – Девочка посмотрела Ханне в глаза: – Когда никого нет, мы часто беседуем. О разных вещах, и… я понимаю почти все из того, что он говорит. Да, теперь понимаю, хотя не могла взять в толк до той ночи… той ужасной ночи. Я… Похоже, той ночью я научилась понимать его как-то по-особенному, потому что, уж точно, я не уразумела бы и половины из его речей, если бы не та ночь… Я люблю его, тетя Ханна. Ничего не могу с этим поделать и не хочу домой, потому что не вынесу, если придется его оставить. И дома теперь не так, как раньше, и никогда уже так не будет. – Мэгги снова плакала, но уже тихо, слезы медленно текли по щекам и не только у неё, потому что Ханна тоже заплакала, да и глаза Дэвида увлажнились.

Девочка начала икать и сглатывать, а затем добавила:

– Он ужасно расстроится, если вы выдадите, что знаете про секрет. Пожалуйста, не говорите ему. Но когда он догадается, что вам все известно, он поможет вам справиться, так же как и мне. Объяснит, что у каждого по-настоящему есть два тела: которое снаружи умирает, зато душа живет вечно и выглядит как…

– Тихо, Мэгги. – Дэвид сказал это так резко, что девочка прижалась к Ханне, а затем уже мягче продолжил: – Прости, малышка. Прости. Иди спать. Утро вечера мудренее.

Ханна с трудом встала со стула и вышла из кабинета так же, как вошла туда, обнимая Мэгги за плечи и повторяя:

– Тс-с, милая, не плачь. Перестань. Ну же, не плачь, завтра все будет хорошо.

Если говорить о завтра, пройдет еще много таких сумрачных дней, прежде чем Дэвид снова станет собой, потому что он по-прежнему несет на своих плечах груз случившегося. Алисиной страны чудес словно никогда и не было, и теперь Ханна целиком и полностью жила в реальности. Несколько недель назад, впервые увидев чудесный дом, преподнесенный друзьями им в подарок, она вообразила, будто снова очутилась в волшебном мире Алисы, но теперь окончательно убедилась, что его не существует. Есть только окружающая действительность, в ней и нужно жить – плотской жизнью, а не тихим вечным духом, с которым так рано пришлось столкнуться Мэгги.