Джоанна Троллоп: Чужие дети

— Полагаю, — обратился Тед к Бекки, — что ты хочешь выкурить сигарету до того, как сядешь на поезд. Ты ведь собираешься вернуться в Херфорд сегодня вечером?

Бекки утвердительно кивнула.

— Мама тебя встретит?

— Если она заведет свою старую колымагу. Эта сплошная рухлядь — все, что отец оставил ей.

— Полегче, полегче.

— В той машине дырка в днище. Можно даже видеть дорогу.

— Твоя мать, — спросил Тед, бросив взгляд на пестрые ногти Бекки, — пошла на работу?

— Нет.

— Если бы у нее была работа, она бы могла купить себе машину получше.

— Почему у нее должна быть работа?

— Ну, мы же должны прилагать какие-то усилия, — сказал Тед. — Мы пытаемся сделать все возможное…

Бекки разгладила прядь волос из челки, стала рассматривать ее.

— Но иногда все так несправедливо…

— Несправедливо?

Бекки сказала, не глядя на Джози:

— Она получила новый дом, не так ли? И их машина почти новая.

— И по отношению к кому это несправедливо?

— По отношению к маме.

— Бекки, — проговорил Тед, уже не соблюдая никакой деликатности, — твоя мать не попала бы ни в какие неприятности, если бы сама не искала их повсюду.

Девочка уронила свою прядь и уставилась на него.

— Свинья, — сказала она.

Он пожал плечами:

— О-кей, — ответил Тед, — если тебе станет от этого легче.

У нее перехватило дыхание.

— Ничего подобного! — завизжала она. — Ничего подобного! И никогда!

После этого Бекки разразилась слезами и опустила лицо, глядя на холодную пиццу, к которой так и не притронулась…

— Тед извиняется… — сказал Мэтью.

Джози откинулась на спинку сидения и закрыла глаза. Она спросила, в чем дело.

— Он расстроил Бекки.

— Чем?

— Он вряд ли скажет мне, но это как-то связано с Надин. Без сомнения, что-нибудь неприятное. Он недолюбливал ее.

Джози испытала небольшой прилив симпатии к Теду Холмсу. Он согрел ее, прогнал холод, который завладел ею, несмотря на прежнее счастливое настроение в момент прощания с Руфусом. Мальчик собирался остаться у Элейн, матери Джози, на три дня. Он подставил ей щеку для поцелуя. У сына на лице не отразилось и тени радости, словно его целовал едва знакомый человек. Ведь Руфусу велели дать поцеловать себя.

— До свиданья, маленький.

— До свиданья, — ответил мальчик.

— Желаю приятно провести время, — сказала Элейн. — Не волнуйся и не тревожься о нем.

Джози взглянула на нее с благодарностью. Не за выбор, который сделала Элейн, а потому, что она попыталась — действительно попыталась — понять, что надо сделать в такой ситуации.

— Мама хорошо держалась, — сказала Джози, обращаясь к мужу.

Он дотянулся до ее руки.

— Да, — ответил Мэтью. — И отец был мил, и Карен была мила, а моя мать — просто чудовищна.

Джози повернулась так, чтобы можно было рассмотреть его профиль и линию подбородка, его лицо, которым она всегда восхищалась. Это был удивительный ракурс, и она полагала, что никогда еще не встречала мужчин с таким профилем.

— А дети?

— Джози, — проговорил Мэтью. Он убрал руку, снова взявшись за руль. — Мы провели вместе три ночи и два дня и за это время мы ни разу не задумывались о детях. — Он замолчал, а потом продолжил чуть более мягко:

— У нас для этого вся жизнь впереди.

Элизабет Браун стояла у окна на втором этаже дома, который недавно купила. Она смотрела на сад внизу. Перед ней раскинулась картина рукотворного мира. Сад так круто спускался вниз к маленькой улочке, что прежние хозяева разбили его террасами в виде гигантских ступеней, а между ними пустили змейкой дорожку. Поэтому можно было подойти к входной двери, избежав утомительного подъема в гору. Если бы Элизабет покинула спальню и прошла в соседнюю маленькую комнату, которую намеревалась переделать в ванную, то увидела бы, что склон поднимался почти так же круто позади дома, как и уходил вниз перед фасадом. «Горка» упиралась наверху в переулок и вторые ворота с гаражом. А еще были здания, расположенные выше ее дома. Все в целом, как сказал ее отец, когда пришел навестить Элизабет, похоже на остановку на полпути при подъеме по лестнице жизни.

— Я знаю, — сказала она. Элизабет любила своего отца и считалась с его мнением. — Я сошла с ума?

— Нет, раз тебе такое нравится.

Ей нравилось. Было весьма неразумно делать такой выбор, потому что дом оказался совершенно не тем, который она хотела купить прежде. Элизабет собиралась приобрести коттедж — дом, который стал бы абсолютной противоположностью той безупречной, но лишенной будущего лондонской квартире в многоэтажном доме, где она жила в течение рабочей недели. Когда умерла мать Элизабет, а ее отец решил продать свой магазинчик антикварных книг в Бате и переехать в квартиру, достаточно просторную, чтобы разместить там свои книги, бутылки виски и суповые консервы (это все, что ему требовалось для существования), он передал Элизабет деньги. Сумма оказалась достаточной, чтобы принять решение сменить образ жизни, отказаться от деятельной, упорядоченной, но скучной профессии. На ее средства можно было купить коттедж — дом и сад среди холмов, окружающих Бат.