Нора Робертс: Одно лето

— Ты заставила меня поработать, — пожаловалась балерина, опустилась на стул и промокнула полотенцем влажное от пота лицо.

Сделав еще два снимка, она опустила камеру.

— Я могла бы поставить сзади прожектор, заставить тебя надеть костюм и сделать арабеск. Ты получилась бы красивой, изящной. Вместо этого я покажу всем, насколько ты сильная женщина.

— И умная. — Мария со вздохом уронила полотенце. — Почему за фотографиями для своей книги я пришла именно к тебе?

— Я лучшая. — Брайан пересекла студию и скрылась в дальней комнате.

Мария тщательно растирала сведенную судорогой ногу.

— Я понимаю тебя, восхищаюсь тобой, — Брайан вернулась с двумя стаканами и графином на подносе, — а еще выжимаю для тебя сок из апельсинов.

— Ты моя хорошая. — Мария засмеялась, взяв стакан, на мгновение приложила его к высокому лбу, затем с жадностью выпила. Ее темные волосы были туго стянуты на затылке. Такое могли себе позволить только люди с безупречной кожей и идеально вылепленным лицом. Вытянув длинное тонкое тело на стуле, Мария внимательно посмотрела на Брайан поверх стакана.

Они познакомились давно, когда Брайан только пришла в «Селебрити» и в качестве первого задания сделала фоторепортаж закулисья. Мария уже тогда была звездой, но Брайан не пришла в благоговейный трепет. Балерина до сих пор помнила ее густую косу пшеничного цвета и вечные комбинезоны. Перед примой тогда предстала высокая молодая женщина с глазами цвета олова. На лице выделялись косые скулы и пухлые губы, в ушах покачивались длинные сережки. Спортивное тело едва угадывалось под мешковатой одеждой, которую дополняли старые кроссовки.

Мария посмотрела на грязные «найки» на ногах Брайан. Да, кое-что совсем не изменилось. Взглянув на эту высокую загорелую блондинку, можно было подумать, что она из Калифорнии. Но внешность обманчива. Брайан Митчелл отличалась от обычных людей.

Пока пила, она поймала взгляд балерины.

— И что же ты видишь, Мария? — Брайан очень хотела это узнать, поскольку представления и предубеждения — часть ее работы.

— Сильную, умную, талантливую и амбициозную женщину. — Мария улыбнулась и откинулась на спинку стула. — Можно сказать, себя.

Брайан улыбнулась в ответ:

— Это действительно комплимент.

Балерина широким жестом выразила согласие:

— Женщины мне редко нравятся. Я люблю себя и вот тебя. Я, моя дорогая, слышала кое-что о тебе и том милом молодом актере.

— Мэтт Перкинс. — Брайан не любила увиливаний и умалчиваний. Она сама выбрала жизнь в городе, который полон слухов и подпитывался за счет сплетен. — Я его снимала. Потом мы ужинали пару раз.

— Ничего серьезного?

— Как ты и сказала, он милый. — Брайан улыбнулась и разгрызла кусочек льда. — Но эго Мэтта занимает в его «мерседесе» слишком много места.

— Ох уж эти мужчины. — Мария наклонилась вперед и налила себе еще стакан сока.

— Сейчас начнешь философствовать.

— А что, если нет? — воскликнула Мария. — Мужчины… — Она снова произнесла это слово, смакуя его. — Они невыносимы, ребячливы, глупы и… жизненно необходимы. Ощущать себя любимой в сексуальном плане, ну, ты понимаешь, что я имею в виду.

Брайан едва сдержала улыбку:

— Понимаю.

— Любовь бодрит и утомляет одновременно. Как Рождество. Я иногда чувствую себя ребенком, который не понимает, почему оно должно закончиться. Но праздник проходит. И ты ждешь следующего раза.

Что люди думают о любви, как живут с ней, как ищут ее и как избегают — все это давно интересовало Брайан.

— Поэтому ты не выходила замуж, Мария?

— Я замужем за балетом. Если бы захотела выйти замуж за мужчину, пришлось бы сначала развестись с профессией. Такой женщины, как я, на двоих не хватит. А как у тебя с этим обстоит?

Молодая женщина смотрела в стакан. Веселье покинуло ее. Она слишком хорошо понимала балерину.

— На двоих не хватит, — пробормотала Брайан. — Я уже не жду следующего раза.

— Ты молода. Неужели готова отказаться от того, чтобы каждый день был похож на Рождество?

Брайан пожала плечами:

— Я для этого слишком ленива.

— Это только фантазии. — Мария встала и потянулась. — Мы сегодня долго работали. Теперь мне нужно в душ и переодеться. Я ужинаю со своим хореографом.

Митчелл осталась одна и в задумчивости провела пальцем по задней крышке фотоаппарата. О любви и браке она думала нечасто, уже прошла через все это. Фантазии реализовались и сразу поблекли, как фотография, которую при печати недостаточно долго держали в закрепителе. Постоянные отношения редко складывались, а если и складывались, далеко не всегда хорошо.