Луис Реннисон - И тогда оно упало мне в руки

— Ну все, с меня хватит!..

Все родители так говорят, но продолжают любить своих детей.

Викарий Арнольд так обрадовался моему приходу, что я даже немного напряглась. И мне не понравилось, что он обращался ко мне «чадо мое», хотя я вовсе не его чадо. Мой вати, конечно, тоже не лучший вариант, но, по крайней мере, он не альбинос. Ведь у викария белесые волосы и кожа такая прозрачная, что сквозь нее все прожилки видны. Во время службы викарий шокировал меня тем, что исполнил под гитару веселую песенку про времена года. А я к этому не привыкла — в школе нас заставляют петь заунывные песни, которые гораздо больше подходят для церкви. И еще у них тут традиция — жать друг другу руки, и я тоже жала, раз так принято. Ничего не попишешь — ведь я пришла в господний дом.

Потом народ постепенно рассосался, осталось только несколько человек — они пошли в притвор возжигать свечи и молиться. Наверное, свечи — это что-то вроде небесной валюты, покупаешь свечку, а в обмен за это Бог исполняет твои желания. Джорджиально!

Я купила свечку и сразу зажгла ее, но в притворе было тесно и мне некуда было ее воткнуть. Тогда я пристроилась за одной пожилой леди, у нее еще на голове был повязан шарф с длинными концами. Эта леди стояла на коленях перед иконой и бормотала молитву, явно пытаясь отвлечь внимание Господа только на одну себя, чтоб другим не досталось. Я тоже опустилась позади нее на колени, потому что не выспалась и не привыкла к долгому выстаиванию на службе.

И я принялась молиться, держа в руках зажженную свечу. Я думала о Боге Любви, о нашей с ним страсти, что не знает границ, простираясь через Тихий океан. Через огромное пространство воды, короче.

На какой-то момент я заклевала носом, свечка моя наклонилась, и шарф старой леди заполыхал. Я очнулась и давай ее тушить, но старая леди подумала, что я дерусь, и стала отбиваться сумочкой.

Я пыталась объяснить викарию, что в церкви следует вывесить правила противопожарной безопасности, запрещающие ношение платков и шарфов с длинными концами. Но Арнольд рассердился и перестал называть меня «чадом». Когда я уходила, он даже не пригласил меня на следующую службу.

Спасибо, не очень-то и хотелось.

Очень трудно наводить мосты с Богом.

Чем я не вдова? Сегодня я надела черные очки и повязала на рукав пальто черную траурную ленточку. Потом выдернула из маминого черного боа перо и воткнула его в берет.

Мы идем с Джаской в школу.

— А правда траур мне к лицу? — говорю. — Я прям как Жаклин Онассис.

— Да? — недоумевает Джаска. — Разве она когда-нибудь выглядела идиоткой?

Ох, ох — мне еще целый день торчать в школе и терпеть Джаску.

Наша многоуважаемая директриса, толстая как бегемот и потому прозванная Спичкой, долго распиналась о предстоящих экзаменах, о нашей (не)успеваемости и прочее. Под конец она сказала: «Главное, девочки, не победа, а участие. Учеба — это как спортивное многоборье… Во имя панталон Этельреда Неразумного [14] Король Англии, представитель Уэссекской династии. Хочешь узнать больше, см. «Джорджиальные словечки», с. 242–248. Этельред Неразумный. Очень рада, что вы спросили — для меня это повод сверкнуть своими познаниями в истории. Так вот, на протяжении всей английской истории королям и королевам дают какие-нибудь заслуженные прозвища. Например, Ричард Львиное Сердце (потому что храбрый) или «Национальная Бабушка» (это про нашу теперешнюю Королеву Елизавету, хорошая ведь). А был еще такой король Этельред, он жил давным-давно, даже еще до того, когда наша Спичка была действительно маленькой девочкой, тонкой как спичка. Так вот, этот Этельред был Неразумный. В Англию приперлись викинги, чтобы показать нам, где раки зимуют. Они пробрались в замок Этельреда, а он вместо того, чтобы руководить обороной, в это время был в туалете. Пусть вообще скажет спасибо, что его Неразумным назвали, а не Беспортошным …» О чем она говорит?

Следующий урок был в научном корпусе, и на улице мы с девчонками столкнулись с Ястребиным Глазом, нашей классной. Надо же ей на ком-то сорвать зло — вот она и потребовала, чтобы я сняла траурную повязку. Но одной жертвы ей мало, и она привязалась к первалкашке [15] См. «Джорджиальные словечки», с. 242–248. Первалкашка — девочка одиннадцати лет, находящаяся на первой ступени средней школы. У них такие невинные лица, что так и хочется сделать какую-нибудь гадость. , и та со страху свалилась в куст остролиста. Когда беднягу отвели в медпункт, я и говорю Рози: