Луис Реннисон - И тогда оно упало мне в руки

Ангус перевернулся на спину и начал тиранить трофей всеми четырьмя лапами. Плакать он и не собирался.

Побежала к себе наверх готовиться к вечеринке.

Наложила на ногти (ноги-руки) лак-основу. Так, что у нас дальше? Релаксация.

Легла на кровать, положила на закрытые веки огуречные кружочки. Расслабляюсь.

Блин. С песней «Sex bum, Sex bum, I'ma sex bum!» в комнату входит Либби. Не рановато ли?

Выставила сестренку из комнаты и запустила ее в сушильный шкаф — пусть поиграет.

Гляжу в окно: там, во дворе, вати начищает до блеска свою клоунскую машину. Я уже советовала ему сменить шлем на клоунскую маску, но папа на мой юмор не реагирует. Открываю окно и ору:

— Вати дорогой, а ты в курсе, что твоя младшая дочь вместо «Трех слепых мышек» поет кое-что покруче?

С блаженной улыбкой на лице папа продолжает полировать свое детище. А что я? Если бы в моей комнате сейчас поселился какой-нибудь толстый эскимос по имени Карл, то отец и его звал бы «дочкой», — ему без разницы. Это называется «родил и забыл».

Но меня, в отличие от родителей, волнует судьба моей младшей сестры, и тут у меня хватка, как у шерпы [27] См. «Джорджиальные словечки», с. 242–248. Хватка шерпы . Когда мы англичане завязали с завоеванием земель, то есть когда другие сказали нам: «Все, хва, халява закончилась», от плана А мы отказались и приступили к плану Б. А именно: денно и нощно мы пытались штурмовать еще что-нибудь интересненькое, горы например. Мы висли на склонах Эвереста, словно копытоластые лемминги, так и не достигнув его вершины. Мы уже достали местное население — то кто-нибудь сорвется вниз, то забредет в какую-нибудь их деревушку. Бродит там в своем дурацком анораке, приговаривая: «И куда это я попал?..» Поэтому, чтобы избавиться от нас, это самое местное население, то есть шерпы, решили завести нас на Эверест, и дело с концами. Так что первым человеком, покорившим Эверест, был шерп Тензинг Норгей. Хватка у него была та еще. Что ж, ему было ради чего стараться. — не отстану, пока не получу ответа:

— Алле! Ты меня слышишь? Твоя четырехлетняя дочь распевает песню Тома Джонса «Sex bum».

Папа смеется.

— А ты не боишься, что она станет малолетней проституткой?

Тут опять входит Либби с книжкой про Хейди:

— Джорджия, давай читай!

Пытаюсь объяснить, что я занята, что мне скоро уходить, но Либби угрожающе трясет своей Барби в акваланге.

Спасибо еще, что хоть Ангус не ворвался — я успела закрыть дверь перед самым его носом. Либби угорает от смеха, глядя, как Ангус шарит под дверью лапой, туда-сюда, туда-сюда.

Нет уж, фигушки, не впущу. Не хватало еще, чтоб он по моему наряду мышиные кишки размазывал.

От таких книжек, как «Хейди», дети точно вырастут чумовые. Эта Хейди живет с дедушкой в горах, быт у них очень даже незамысловатый, а она радуется, как дурочка: «Хейди спала на матрасе, набитом соломой, и была счастлива».

Боже праведный.

Там в книге еще есть мальчик Питер, он приревновал Хейди к ее новой подружке Кларе. Клара — инвалид-колясочник. И пока эта Клара, которую пересадили на стул, сидела у Хейди дома и поедала сыр, Питер угнал пустую коляску и столкнул ее с горы.

(Делаю себе мысленную пометку: никогда не поеду в жестокую Сырланлию [28] См. «Джорджиальные словечки», с. 242–248. Сырландия — страна, где постоянно готовят и захомячивают сыр. Это я про Швейцарию. ).

И после всего у книжки еще и счастливый конец: Клара — пошла!

Мораль «Хейди» такова: если у вас есть знакомые калеки, сталкивайте их инвалидные коляски в пропасть, и тогда все будет хорошо. Конец.

Пора. В наряде оборотня я вся из себя такая таинственная… От черной помады я отказалась — не хочу быть похожей на гота. Я видела их летом на концерте под открытым небом. Они все были в «коже» и буквально плавились на солнце, потом еле отодрали себя от сидений.

Так что вместо черной помады я выбрала блеск для губ — благо у меня полно новых пробников.

Так что все très très с бантиком.

Спускаюсь вниз, готовясь к отцовской нотации — про короткую юбку, кричащую косметику… про комендантский час, и что мне еще рано выпивать и целоваться. Но разве я могу воспринимать его как взрослого? Пусть сначала нормальную машину купит. Сидит сиднем на диване перед теликом и толстеет.

— Вати, тебе пора заняться фигурой, — говорю я.

— Шар тоже фигура, — заявляет он, покатываясь со смеха.

Я брезгливо удаляюсь.