Елена Гонцова - Ниточка судьбы

— Спасибо, Владимир Павлович, — сказала Стрешнева. — Без вашей стратегии и вложенных средств вообще неизвестно что получилось бы. Покоилась бы я на дне Москвы-реки с камнем на шее.

— Да бросьте, Вера, — неуверенно махнул рукой Третьяков. — Мы все любим загибать. Но не настолько же. Все это миф. Правда, богема, которой господин Даутов чрезмерно увлекался в последнее время, оказалась с криминальным душком. Но тоже, тоже… несостоявшиеся актеры, актрисы… шалуны… шалуны… Они вообще открыли общество «Поклонения девятнадцатому веку». Официально зарегистрированное общественное движение, между прочим. Они решили, что коли соберут всякие там вещи вроде сапог Афанасия Фета или ружья, когда-то принадлежавшего Ивану Сергеевичу Тургеневу, то все как-то уладится, жить станет лучше, жить станет веселей. Дети… дети… немного злые, но дети… расшалились. А вы тут, Верочка, напридумывали. Что ж, жизнь грубая и жестокая вещь, да вам-то что, вы прекрасно в ней устроены!

Третьяков едва не сделал эдакий эффектный жест в сторону Тульчина, но в последний момент передумал и просто покачнулся на месте. Определенное вдохновение на лице настолько не соответствовало этому движению, что Вера неожиданно рассмеялась.

Этот смех переменил ее полностью. Ситуация, в которой она, да еще с вместе с Алексеем, сейчас оказалась, никак не читалась, в ней не было никакого смысла.

Тульчин что-то говорил Третьякову, но Вера не могла и не хотела слушать. Зачем Алексей привел ее сюда, она в общем-то понимала. Прививка от страха или совершенное лекарство, которое будет действовать постоянно.

В который раз произошло так, как случалось в снах, которыми Стрешнева легко и свободно управляла. Вместо глубокого темного омута она оказывалась сначала в колоритном болотце, где на широких и твердых плавучих листьях сидели малахитовые лягушки, а сразу после этого — в прозрачном потоке с мерцающими на дне многоцветными камешками. Эта зрительная картина очень точно передавала нынешние ощущения Веры.

— Пора домой, — шепнула она Тульчину.

Тот улыбнулся и кивнул.

Вера не заметила, как они оказались на улице.

— Слава богу, — сказала она, — что я здесь делала?

— Училась играть на фортепиано.

— Вряд ли, — возразила девушка. — Я терпеливо ждала тебя. Порой взбрыкивая, как крымский мустанг.

Вечер они провели в обществе капитана Кравцова.

Вера узнала то, о чем смутно догадывалась раньше. Временное отрешение Кравцова и его товарищей от работы, которой они успешно раньше занимались, было хитроумным ходом, который усыпил бдительность преступников. Прежняя команда благополучно продолжала действовать, схоронившись в неизвестности.

— Я была одной из немногих в Москве, кто догадывался об этом, — заметила Вера. — Но хранила полное молчание.

Утром следующего дня на поезде Москва — Осташков они быстро добрались до Твери. Кошка свободно гуляла из одного конца вагона в другой, пока не уселась на столик рядом с огромным букетом роз, который Тульчин купил для Марты Вениаминовны.

Мать Веры встретила их так, словно они только что вдвоем пришли из музыкального училища.

— Дочь, — сказала она, — с Алешей. Как во сне. Здравствуйте, мои дорогие. И кошку — в постоянное владение, так я понимаю приезд этого чудесного зверька?

— Это не просто кошка, а живой талисман. После расскажу. А вот подарки, которые я купила еще в мирное время, — сказала Вера, доставая из дорожной сумки любовно подобранные вещи.

— А сейчас разве война? — спросила Марта Вениаминовна. — Что-то по тебе незаметно.

— Сейчас снова мирное время, мамочка. А где отец?

— Папа поехал к дедушке в Высокий Городок. Он отправился рано утром, до твоего телефонного звонка. Ты не возражаешь, если мы тоже подадимся туда прямо сегодня?

— Конечно нет! — согласилась Вера. — Там с меня окончательно свалятся рабские цепи. За этот год я нагляделась разных пейзажей, пора изысканно соединить их. А для этого лучшей поездки не придумаешь. Сколько раз вы возили меня по этой дороге?

— Наверное, больше, чем нужно, — парировала мать. — У тебя с детства стало рябить в глазах.

— Уже не рябит, — возразила Вера. — Алексей отучил меня, и очень даже быстро. А ведь тогда мы ехали по Испании.

Стрешнева была довольна буквально всем. И прежде всего тем, как скромно и с достоинством приехала в Тверь. В последний раз она навестила родителей на Рождество. Какой она была тогда? Со Штучкой, одно понятно. Скорее всего, была никакой. Неизвестная девушка с кошкой.