Сара Джио - Фиалки в марте

В лифте я снова вспомнила Эллиота и то, как он был убежден или, скорее, заблуждался, что видел Эстер. У меня заныло сердце — как же он ее любит, даже под конец жизни! Уже у двери в палату я услышала чьи-то шаги, и меня окликнул женский голос:

— Извините, мэм!

Оглянувшись, я увидела медсестру с листком бумаги.

— Вы случайно не находили дамский шарф в палате у мистера Хартли?

Я покачала головой.

— К сожалению, нет.

— Ну что ж, — пожала она плечами, взглянув на листок. — Недавно звонила какая-то женщина, сказала, что ее мать днем оставила голубой шелковый шарф в палате у мистера Хартли.

У меня округлились глаза.

— Она сказала, как ее зовут? Оставила телефон?

— Так вы ее знаете?

— Возможно, — ответила я, тяжело сглотнув.

Медсестра снова посмотрела на бумажку.

— Странно. С ней разговаривала медсестра из другой смены и, похоже, не записала имя.

Я вздохнула.

— Ладно, если все-таки платок отыщется, принесите его на сестринский пост. Может, та женщина перезвонит. Простите, что побеспокоила.

— Как он? — спросила я Джека, едва войдя в комнату, потом вручила ему кофе и протянула сахар и сливки.

— Спит, — коротко ответил Джек.

Не обращая внимания на сахар, он взял упаковку сливок и вылил в свою чашку. Я сделала то же самое, затем чмокнула его в щеку.

— За что? — удивился он.

— Просто так.

На цыпочках я подошла к постели Эллиота, укрыла его плечи одеялом и вдруг заметила у него в руках шарф. Голубой шарф. Эллиот прижимал его к сердцу.

У меня на глаза навернулись слезы, в это мгновение я все поняла.

— Ты плачешь, — прошептал Джек.

— Да, — улыбнулась я сквозь слезы.

Наконец-то я плачу! Мне так много хотелось ему сказать, но я решила, что это может и подождать. Сейчас я плакала, слезы градом катились по щекам, и с каждой слезинкой на душе становилось легче.

Джек прижал меня к себе.

— Спасибо, что ты со мной.

В комнату заглянула медсестра и прошептала:

— Мэм, я узнала имя той женщины. Она отметилась в регистратуре.

Джек вернулся к постели Эллиота, когда тот заворочался, а я вышла в коридор.

— Лана, — сообщила медсестра, показывая мне планшет с именем. — Ее зовут Лана.

— Ну конечно! Лана.

Я стояла с мокрым от слез лицом, чувствуя, как по рукам побежали мурашки. Никогда мне не узнать, что сказали Эллиот и Эстер друг другу после целой жизни, проведенной порознь. Обнялись ли они? Может, оплакивали потерянные годы? Впрочем, какая разница? Главное, он увидел свою дочь. И Эстер.

— Голубушка, у вас все в порядке? — спросила медсестра, участливо положив руку на мое плечо.

— Да, — кивнула я и улыбнулась. — Все хорошо.

Я села на складной металлический стул в коридоре. Наверху шипели флуоресцентные лампы, пахло застоявшимся кофе и лизолом. Я открыла сумочку и с уверенностью, которую давно не испытывала, достала ноутбук. Долго смотрела на курсор на чистой странице. Теперь я знала, как закончить бабушкину историю. Знала от строчки до строчки.

Но когда цифры на часах в коридоре мигнули и показали полночь, я поняла, что сперва напишу совсем другую книгу. Наступило первое апреля — начало нового дня, нового месяца и новой истории. Моей истории, и я горела нетерпением ее написать.

КОНЕЦ

Этой книги не было бы, если не мудрый взгляд Элизабет Уид, моего литературного агента, которая заметила нечто особенное в этой истории и вела меня через грязь многочисленных переработок, пока рукопись не засияла. Элизабет, спасибо тебе огромное за веру в этот проект и за то, что передала меня в умелые руки Дениз Рой, моего редактора в издательстве.

Дениз, Элизабет сказала, что ты — идеальный редактор, и была права! Ты поразила меня профессионализмом и творческими идеями. Я даже не надеялась, что со мной будет работать такой талантливый и добрый человек, — даже редактирование доставляло удовольствие. Повторим?

Еще я очень благодарна всем членам своей семьи за любовь и поддержку: сестре Джессике Кэмпбелл, моей верной подруге, братьям Джошу и Джосайе Митчеллам, но больше всего я благодарна родителям — Терри и Карен Митчеллам, которые всегда поощряли мои писательские опыты (даже ту ужасную, написанную от руки «газету», которую я распространяла среди соседей, когда училась в начальной школе. Жуть!). Спасибо за вашу беззаветную любовь ко мне (даже в кошмарном переходном возрасте). И огромное спасибо семейству Джио за то, что вы воспитали замечательного сына Джейсона и разрешили мне украсить обложку этой книги вашей фамилией.