Саманта Тоул: Бегство к любви

Тихо затворяю за собой дверь, достаю из шкафчика аптечку, рассматриваю в зеркало лицо.

Синяков нет. Форбс обычно не бьет так сильно по лицу, чтобы остались кровоподтеки, – как и Оливер.

Кровоподтеки на лице вызывают вопросы.

Проверяю губу. Рассечена изнутри. О зубы.

Глотаю две таблетки «Адвила», чтобы унять боль в ребрах, смачиваю ватный тампон в растворе антисептика.

Оттопырив губу, промокаю антисептиком порез на губе.

– Черт, – шепотом чертыхаюсь я.

От боли из глаза вытекает слеза. Я вытираю ее ладонью.

Обработав рану, бросаю тампон в урну, закрываю и убираю на место аптечку.

Осторожно задираю на себе рубашку, осматриваю область грудной клетки. Кожа в этом месте покраснела и вспухла. Через несколько часов появится синяк. Большой.

Краем глаза улавливаю движение в дверях.

Форбс.

Я замираю. Пальцы сами собой разжимаются, выпуская нижний край рубашки. Она падает вниз, закрывая оголенный участок тела. Закрывая следы побоев.

– Что я наделал. – В его голосе раскаяние, в глазах – слезы.

Я тебя ненавижу.

– О боже. Прости, Мия. – Он кидается ко мне, хватает меня, прижимает к себе.

Ему плевать, что я морщусь от боли в ребрах. Он думает только о себе. Он всегда думает только о себе. Лишь бы его величеству Форбсу было хорошо, – чего бы мне это ни стоило.

– Прости, Мия, прости. Я так виноват, – бормочет он, покрывая мое лицо поцелуями. Пустые слова.

Мое лицо мокро от его слез. Они вызывают у меня гнев. Я чувствую себя использованной. Слабой. Ничтожной.

– Ничего, – шепчу я.

Все идет по сценарию. Вся моя жизнь – это один большой дурацкий сценарий.

– Это больше не повторится. Клянусь. Я так тебя люблю, Мия. Просто представил тебя с другим парнем, и во мне взыграла ревность, а в последнее время на меня столько всего навалилось: отец и…

Я перестаю внимать его голословным объяснениям и пустым оправданиям, просто стараюсь вовремя вставлять реплики.

– Все нормально, Форбс. Все будет хорошо.

– Я люблю тебя, – выдыхает он. – Я не могу тебя потерять. Не знаю, что бы я делал без тебя.

Я чувствую, что настроение его меняется, и знаю, что будет дальше. То же, что всегда после того, как он меня изобьет.

Его ладонь перемещается на мои джинсы, он расстегивает на них молнию, сует руку в мои трусики.

– Я так тебя люблю, Мия. Позволь, я все исправлю. Умоляю.

Я закрываю глаза, согласно киваю.

Я не сопротивляюсь. Я никогда ни в чем ему не отказываю.

Зажмуриваясь, я позволяю Форбсу себя раздеть. Позволяю овладеть мною у стены, – так бывает каждый раз.

И, каким бы извращением это ни казалось, в душе мне хочется чувствовать себя счастливой. Чувствовать себя любимой. Пусть это и иллюзия… но сейчас, здесь, слушая Форбса, который бормочет, что он нуждается во мне, что на всем белом свете не найти такой, как я, что он не смог бы полюбить другую, – я, закрыв глаза, воображаю, что он не лжет, что я любима так, как только можно о том мечтать.

Утолив свою похоть, Форбс несет меня в спальню.

Стянув покрывало с кровати, кладет меня на постель, сам ложится рядом, привлекает меня к себе, крепко обнимает. В его объятиях я как в клетке.

– Я люблю тебя, – шепчет он. – Никогда больше тебя не обижу. Никогда.

Я закрываю глаза, заставляю себя произнести:

– Я тоже тебя люблю.

Через некоторое время, почувствовав, что дыхание Форбса выровнялось, я высвобождаюсь из его тисков.

Захожу в темную кухню, свет не включаю. Открываю холодильник. Свет камеры рассеивает темноту. Я смотрю на содержимое холодильника. Боль и отвращение к себе впиваются в тело, как иголки.

Я просто хочу спастись. Хочу быть свободной.

Свободной, как в тот день, когда умер Оливер.

В тот день у меня словно выросли крылья. Мне казалось, я горы могу свернуть, могу добиться всего, чего пожелаю.

Но добилась я только одного: сменила Оливера на Форбса. Как это меня характеризует?

Я просто чокнутая. С приветом.

Это я и сама знаю.

А уйти от Форбса я не могу. Не могу просто взять и порвать с ним. Женщины вроде меня по собственной воле не расстаются с такими мужчинами, как Форбс.

Я буду свободна только тогда, когда он сам меня бросит.

А он не бросит.

Я знаю это, потому что я идеально подхожу для той жизни, что он наметил для себя.

Я податлива. Послушна. И с виду я такая. Из богатой семьи. Хорошо воспитана, как однажды, я слышала, выразился его отец. Учусь на врача. Буду хирургом, как Оливер. Я не мечтала о медицинском поприще, но Оливер сказал мне, что я должна стать хирургом, значит, быть мне хирургом.