Людмила Бояджиева: Мурка

Алекс:— Я давно догадался, что загадочная Мурка, облегчающая карманы разжиревших нэпманов и примадонна Полевицкая — небезызвестная мне персона. Я даже был в театре и слушал, как поет Чайка. Великолепная и недоступная в свете прожекторов! Зал бесновался и метал букеты… Я был таким далеким, чужим. Однажды я даже подбросил под твою дверь розу. Разумеется, красную, само собой — без записки. Сентиментальный кретин — обожаю мелодраматические эффекты и ненавижу запреты. Меня так и тянуло к тебе. Ведь встреча была невозможна. Категорически запрещена!

Мария:— Тем более! Мог бы влюбиться без памяти в такой мучительной ситуации. Из противоречия запретам.

Алекс:— Не смейся. Я не должен приближаться к тебе. За мной охотятся, детка. Давно идут по следу и, кажется, они, наконец, близки к удаче.

За дверью голоса. Герои смотрят друг на друга, Мария держится за ручку двери и, решившись, быстро запирает замок. Стук в дверь. Голос директора театра:

— Мария Николаевна! Мэри! Да открывайте скорей! Это я — директор — Соломон Аркадьевич! В театр проникли бандиты! Вас могут застрелить из рэ–воль–вэра!

Мария помогает Алексу перебраться за ширму. Сбрасывает платье, прыскает себе на грудь сердечные капли, набросив пеньюар, приоткрывает дверь.

Мария: — Какие глупости! Ну, кто так шутит? Я не одета! Я без сил после выступления! Вы же знаете, Соломон Аркадьевич, что говорят врачи! Каждый раз я рискую жизнью, выходя на сцену. Когда–нибудь мое слабое сердце не выдержит…

Директорпринюхиваясь : — Эти ваши ландышевые капли! Дорогая, подумайте, разве они могут спасти от пуль?

Голосав коридоре: — Спасем артистку мы!

В дверь, отталкивая директора, вваливаются люди в кожанках с револьверами. Мария опускается на диван, как бы теряя силы и демонстрируя вошедшим свои прелести.

Кожаный: — Придется вас побеспокоить… гражданка примадонна. Произошло покушение на важное государственное лицо. Стрелявший скрылся. В театре проводится обыск. В общем порядке, без исключений. Прошу всех оставаться на местах! ( устремляется за ширму)

Мария:— Вы станете осматривать мое белье? Ах, умираю!..

Директор:— Войдите в положение, товарищи сыщики! Врожденный порок сердца, любимица коммунистической публики… Десятым съездом партии заклинаю: избавьте примадонну от волнений! Во славу Новой экономической политики и всех ее важнейших принципов…

Входит Яков в служебном френче.

Яков:— Аминь! Ваши заклинания тронули меня, товарищ директор.

Смотрит на Марию, пауза. Директору: — Здесь, Соломон Аркадьевич, я разберусь сам. Обещаю быть крайне деликатным. Агентам: — Обыскивайте другие помещения.

Кожаный: — Есть, товарищ полковник!

Кожаные и директор уходят.

Яковзапирает за ушедшими дверь, целует руку М: — Не обижайтесь на моих ребят, дорогая, — им бы только поглазеть на роскошную женщину. Кто же может подозревать в укрывательстве бандита Марию Полевицкую! Счастлив, что случай свел меня с вами и решил мучительный вопрос. К чертям стратегия и тактика половой борьбы. Вы — моя! Сейчас и здесь. ( страстно обнимает Марию с явным намерениями. Пытается затащить ее за ширму)

Марияотталкивает его: — Да вы с ума сошли!

Яков, хохочет, внезапно прекратив наступление : — Как же все до обидного просто, милая моя! Полагали, что вы самая хитрая? (нагибается, касается пальцем пола, показывает ей) Кровь. Я заметил капли в коридоре, они вели сюда. А ваше наивная попытка скрыть гостя окончательно выдала его… Вы удачно подыграли мне. ( достает пистолет, идет за ширму ) Спасибо, товарищ Мария.

Мария: —заслоняя ширму : — Нет! Прошу вас, Яша!

Яков:— И я ведь просил… Пылко просил вас. Даже, простите, настаивал. ( снова, улыбаясь, обнимает ее. ) Знак внимания и я, может быть, на этот раз, закрою глаза на лишнего мужчину в вашей уборной .(Бросает М. на диван. Она кричит. Выскакивает Алекс. Он в черной дамской накидке, которую готовила костюмерша. Пытается сбить с ног Якова, но мешает ранение. Он падает и оказывается под прицелом пистолета Якова)

Яков: — Отдохните, милейший полутруп. Так даже интереснее: я буду любить твою бывшую сообщницу, герой, пока ты здесь истекаешь кровью. Мария Николаевна! Как актриса оцените мизансцену — ну чем не Шекспир? Пожалуй, и покруче будет. А говорили, я чужд поэзии!