Аласдэр Грэй - Падение Келвина Уокера

Она из сочувствия спросила:

— А что вообще обсуждают в Глейке?

— Спорт. Спорт и религию. Собственно, даже не обсуждают: дерутся за них. Мыслителей в Глейке нет, художников тоже. Вы сами не художница?

— Боюсь, что нет.

— Забавно. А похожи на художницу. Знакомых художников у вас нет?

— Есть, мой приятель художник.

Он пришел в восторг:

— Я так и знал, что вы связаны с искусством! Он — хороший художник?

— Не могу судить. Я не очень разбираюсь в живописи. Его друзья считают, что никудышный. А что, вы сами художник?

Его глубоко задел этот вопрос.

— Я?! Ни в коем случае! У меня, слава богу, совсем нет художественного таланта. Но в художественной среде люди обычно восприимчивы к новым идеям, особенно — к ницшеанским, а через них я и намерен преуспеть.

— В чем преуспеть?

— Не важно в чем. Мне все равно, с чего начать. — Он постучал указательным пальцем себе в висок и со значением объявил: — Я тут все вычислил.

— Что вы вычислили? — озадаченно спросила она.

Неожиданно он во весь рот улыбнулся.

— Наш разговор, — сказал он повеселевшим голосом, — увлекает нас на опасную глубину. Вы позволите узнать ваше имя?

— Конечно. Джил.

— А фамилия?

— Не надо об этом. Противно.

— Как может быть фамилия противной?

Вздохнув, Джил безразличной скороговоркой сообщила, как мать после развода вернула себе девичью фамилию и велела Джил взять ее же, потому что не хотела даже слышать фамилию отца. Потом мать снова вышла замуж и теперь заставила Джил взять фамилию отчима, чтобы у девочки была семья. Но Джил невзлюбила отчима, и поэтому друзья продолжали звать ее просто Джил. От этих сведений незнакомец только шире раскрыл глаза и рот. Казалось, он снова зальется краской смущения, но вместо этого, потрясенный открытием, он сказал:

— Как это грустно!

— Да ничего особенного, — сказала она. — Теперь уже ничего особенного. А вас как зовут?

Он постучал пальцем по ее запястью и важно объявил:

— Келвин Уокер. Вы не откажетесь, Джил, сделать мне громадное и исключительное одолжение? Которое только вам по силам оказать?

Она улыбнулась и сказала:

— Если смогу.

— Не откажите отвести меня в самую дорогую ресторацию в Лондоне и заказать нам обоим самый дорогой обед. За мой счет.

Растрогавшись, она ответственно сказала:

— Очень мило с вашей стороны, но вы в самом деле можете себе позволить?..

— Сегодня я всё могу себе позволить.

Она сказала:

— В самый дорогой ресторан я не могу вас отвести, а в довольно дорогой — поведу, если вам так хочется.

Он расплатился с официанткой, и они вышли на улицу. Он сказал:

— Вы скажите, если я что-нибудь делаю неправильно. Манеры у меня приличные, но лоска еще маловато.

Она велела ему просто держаться естественно.

Они ужинали во вращающемся ресторане на самом верху высочайшего здания во всей Британии. За широкими зеркальными окнами уползала вбок панорама городских крыш и простертого над ними неба — ясного, усеянного редкими облаками, раскроенного темными громадами деловых кварталов на полосы кричаще красивого заката: желто-оранжевый запад, сине-зеленый, с парой звездных точек восток. Мало-помалу небо погасло, и засверкал город. Среди крыш, подсвеченные прожекторами, обозначились собор св. Павла, Вестминстерское аббатство, Бекингемский дворец. Теплый воздух был приправлен венской музыкой. Келвин и Джил сидели лицом к лицу за столом, покрытым камчатой скатертью. Официант убрал остатки трапезы, и сейчас они покуривали, не очень затягиваясь, сигары, заказанные Джил, и время от времени пригубливали вино.

Тогда только Келвин достаточно осмелел, чтобы окинуть рассеянным взглядом гулявшую рядом компанию. Собственный коричневый пиджак и брюки гольф из твида, а также рубашка и джинсы Джил своей пристойностью не вызывали у него сомнений, однако те, другие, были одеты вызывающе элегантно. Он повел сигарой в их сторону и спросил:

— Среди этой публики есть кто-нибудь влиятельный?

Джил сказала:

— Мужчина, который кивнул мне, когда мы входили, — это Карадок Смит.

— Карадок Смит?

— Актер. Очень известный.

— Известный не значит влиятельный.

— Вас не затруднит объяснить разницу?

— Нисколько. Влиятельные люди заправляют делами. Известные попадают на страницы газет. Актеры, писатели, королевская семья — это известные люди, но они не влиятельны.

— А политики? — спросила Джил. — В газетах о них только и пишут.