Джина Грэй - Возвращение домой

Собранная и невозмутимая, она сидела в темноте в тоскливом одиночестве. Лицо, обращенное к окну, за которым вырисовывалась сверкающая панорама Хьюстона, было совершенно спокойным, но под этим внешним спокойствием скрывалось предельное напряжение.

Эвелин Делакорт-Кэтчем, богатая, умная, обладающая властью, умевшая все это обратить себе на пользу.

Лунный диск, спеленутый моросящим дождем, казался размытым, его мертвенный свет вселял жутковатое чувство. В конце коридора пискнул прибывший лифт, до Эвелин донеслось легкое поскрипывание каучуковых подошв на плиточном полу — кто-то прошел мимо ее двери. Издали донесся вой сирены, приглушенное «уп-уп-уп» — это, приземляясь, гудел вертолет. Подаренный Рурком букет желтых роз распустился, и сладкий аромат цветов смешивался с больничными запахами.

Эвелин будто онемела, застыла, ей казалось, что от малейшего движения она рассыплется.

Но под ледяной коркой страха зрел гнев: да как же так? У нее столько дел, столько планов!

Нет, она еще не готова.

Эвелин впервые в жизни снова захотелось стать молодой. Не потому, что пятьдесят один — старость, и не потому, что она ее боится. И дело не в морщинах, сединах, она умело борется с ними — да и как иначе: ее бизнес в том и заключается, чтобы противостоять времени, не позволить ему слишком быстро разрушать красоту и молодость женщины. Нет, не поэтому Эвелин возненавидела свой возраст, причина в другом: годы несут с собой слабость, отнимают бодрость, энергию, ограничивают физические возможности. Ей казалось, она способна потрогать убегающее время, и больше всего ненавидела это ощущение.

Дверь открылась, из коридора хлынул свет.

— Черт побери, Эвелин! Почему ты сидишь в темноте?

Она повернула голову и узнала силуэт Рурка Фэллона, возникший в дверном проеме. Уголки ее губ слегка дрогнули, изобразив нечто похожее на улыбку.

— Ну в общем-то просто так. Размышляю, что такое смерть.

Рурк напрягся, а Эвелин тотчас пожалела о своих словах. Он проницательный человек, с развитой интуицией, и очень хорошо знает ее. Подобное признание не в характере Эвелин, и она почувствовала, что Рурк уловил горечь в ее голосе.

Он нажал выключатель у двери, лампочки, вспыхнувшие по обеим сторонам от дивана, заполнили светом гостиную в дорогих апартаментах для особо важных персон. Рурк вошел и закрыл за собой дверь.

И как всегда при встрече с Рурком, Эвелин поразилась — как же он хорош. Не красавец в привычном смысле слова, он обладал чем-то, заставлявшим женщин задерживать дыхание и не сводить с него глаз.

По происхождению ирландец, Рурк унаследовал от кельтских предков смуглость и загадочную породистость. Высокий, выше шести футов, крепкий, гибкий, спортивный, и самое странное — он умудрялся казаться элегантным, а не просто сильным. Ни один мужчина не умел с одинаковым щегольством носить дорогие костюмы и потертые джинсы.

Черноволосый, со сверкающими сапфировыми глазами, тридцативосьмилетний Рурк Фэллон находился в самом расцвете сил.

Эвелин пристально разглядывала его. Она ценила красоту в любых ее проявлениях, но сейчас внезапно почувствовала себя оскорбленной, и прилив горькой обиды захлестнул ее.

Она тотчас отбросила возникшее чувство, хорошо понимая его природу, — что ж, естественная реакция в ее состоянии, хотя совершенно неразумная.

— Спасибо за прекрасные розы.

Эвелин посмотрела на прелестный букет и улыбнулась. Дарить цветы — привычное дело для Рурка, тонко чувствующего женщин. Он понимал, как страстно ненавидит Эвелин эти ежегодные диспансеризации по требованию страховой компании.

Рурк прислонился спиной к двери и скрестил на груди руки.

— Что-то случилось. Что?

Эвелин уже открыла рот, но он не дал ей сказать.

— Тебя кто-то выследил, да? Черт побери! Ведь абсолютно все считают, что ты в отпуске. Со всеми срочными делами я приказал обращаться ко мне. Так кто же? Кто-то из наших? Или из банкиров? Черт побери, как они могли тебя найти? Я лично занимался всем, оформил тебя в больницу под вымышленным именем. Кроме нас и доктора Андервуда, никто не знает, где ты. Даже Элис считает, что ты проводишь время в горах, в шале.

Элис Берк работала секретаршей Эвелин уже двадцать лет. Для простой, тихой сорокалетней женщины, никогда не выходившей замуж, не имевшей семьи, работа в «Эв косметикс» стала делом всей жизни. В верности и преданности Эвелин она могла соперничать с Рурком. Утаить что-то от Элис было почти невозможно.