Зинаида Каткова - Где ты, счастье мое?

Снаружи послышались голоса.

— В двадцать первом голодном году была такая гроза, — говорил Опанас Кырля. — У нас за овином копешка ржи стояла. Думали, управимся с овсом, обмолотим. Вместе с овином сгорела. Всю зиму лебеду да кору древесную ели, как только выжили.

Дождь перестал. Качырий выглянула из шалаша, увидела встревоженное лицо мужа, спросила:

— Что случилось?

— На крутояре старую ель молнией ударило. Напополам расщепило. — Ту самую? — побледнела Качырий, представив, что было бы, не прибеги они сюда, останься под елью. — Как жаль!

— Чего её жалеть, — возразил Опанас Кырля. — Над обрывом стояла, одна-одинешенька. Один в поле не воин, рано или поздно все равно сковырнется. Так и с нею. Не порази её молнией, сама бы в овраг свалилась. К тому шло. Обходит стороной туча-то. Шуму много, толку мало. Эх, дождя бы благодатного! Уж больно истосковалась по нему земля-матушка.

Неподалеку от шалаша тянулись ровные грядки клубники, чуть дальше кустился кудрявый крыжовник, еще дальше радостно шелестели влажными листочками молодые яблоньки, вишни. Сад заметно посвежел, приободрился. Но дождя явно не хватало. Щедро полив в начале, он быстро иссяк, земля жадно впитала влагу, нигде ни единой лужицы. Качырий, Рая и Бахманов смотрели на небо. На западе оно посветлело, сквозь белесые лохмотья туч пытается проглянуть солнце. А с юга, над ближним лесом, по-прежнему нависает свинцовая мгла, полыхают молнии, слышатся отдаленные раскаты грома, словно какой-то великан ссыпает на свою огромную телегу груды камней.

— Ничего, авось, ветер снова повернет в нашу сторону, нагонит тучи, — убежденно говорил старый Кырля. — Такая сушь — редкость по нашим местам. А пока займемся делом. Пусть громыхает, после такой суши непременно быть грозовым дождям. Может, еще чего по крутоярам молнией поразит, зато земля-матушка вдоволь напьется живительной влаги.

Качырий подумалось, что старый крестьянин, говоря это, имеет в виду не только дождь, что в словах его таится какой-то скрытый смысл.

И только спустя три года Качырий поняла, о чем думал старик хлебороб, глядя на вспышки молний и слушая отдаленные раскаты грома.

[1] Накас — здесь непереводимое восклицание.

[2] Кувай — почтительное обращение к старой женщине.

[3] Тошкём — задворки.

[4] Сар — война.

[5] Керемет — злой дух.

[6] Алдыр — деревянный резной ковш для пива.

[7] Пура — квас.

[8] Коман. мелна — слоеные блины.

[9] Подкогыльо — отварные пирожки с творогом

[10]7 улашкамуно — яичница на молоке.

[11] Сарманай марийская присказка, не переводима.

[12] Иза — брат. У марийцев, независимо от родственных отношений, подростки называют взрослых парней иза — старший брат, а старшие младших — шольо, младший брат. Точно так же ака — старшая сестра.

[13] Пурлеш — укусит,

[14] Шовыр — летняя женская одежда из коленікора, сильно присборенная у талии. Надевается поверх платья.

[15] Мыжер — верхняя одежда женщины, кафтан.

[16]Здесь и далее в старом денежном исчислении.

[17] Удырём — доченька моя.

[18] Чурйк — шутливо-насмешливое название головного убора замужней женщины луговых мари. Правильно — шымакш.

[19] Кугызай — почтительное обращение к старшему, мужчине.

[20]Подко?гыльо — марийское национальное блюдо, вареники (варёные пирожки) из пресного ржаного или пшеничного теста.

[21] Жаным — душа моя (с татарского).

[22] Киямат — бранное слово.

[23]Карт — жрец, распоряжавшийся обрядом моления в роще.

[24] Агавайрём — старинным языческий праздник марийцев, праздник земли. Справлялся перед весенними полевыми работами.

[25] Калтак — жалкий, беспомощный, здесь — возглас сожаления.

[26] Нарядить на работу — дать наряд, распоряжение.

[27] Ллбаста — бранное слово, здесь — возглас, выражающий крайнюю досаду.

[28] Арака — вино, водка. Кочкаи — кушать, есть. Арака коч_ кал — переиначенная на русский лад ироническая фраза, близкая по смыслу понятиям: напился, нахлестался спиртного.