Зинаида Каткова - Где ты, счастье мое?

Вдруг Качырий показалось, что позади кто-то стоит. Она оглянулась.

— Таис?!

— Качырий!!

В Токтайсоле у Качырий нет ни близкой, ни дальней родни, поэтому ей все равно, к кому зайти.

Марийцы — народ радушный, гостеприимный. В дни праздников, когда по обычаю столы ломятся от обилия всяческой стряпни, жареного и пареного, зайди в любую избу совсем незнакомый человек — непременно усадят за стол. Хозяин нальет чарку крепкого первача или хмельной медовухи, а хозяйка с почетом поднесет узорчатый алдыр [6] [6] Алдыр — деревянный резной ковш для пива. пенистой. золотисто-шоколадной пуры [7] [7] Пура — квас. . Неделю длится праздник, и всю неделю с утра до позднего вечера на столе высятся стопки коман мелна [8] [8] Коман. мелна — слоеные блины. , плошки с иодкогылью [9] [9] Подкогыльо — отварные пирожки с творогом , румяной, сочащейся жиром, пулашкамуно [10] [10] 7 улашкамуно — яичница на молоке. … Попили-поели в одной избе, поплясали под волынку да барабан, спели величальную песню в честь хлебосольных хозяев и, забрав их вместе с приезжими родственниками-гостями, гурьбой, с песнями, идут в другую избу. Каждый почитает честью для себя пригласить в свой дом, угостить на славу. Так и ходят из избы в избу, со двора во двор — хмельные, нарядные, добросердечные, позабыв былые обиды.

Качырий попала в родную деревню в обычный будний день, но в избе Таис шумно, как в праздник…

Тому, кто родился в марийской деревне или прожил в ней некоторое время, никому не причинив зла, совсем не обязательно иметь здесь родственников или поджидать праздник в любой день и в любом доме его примут как дорогого, желанного гостя. Качырий было приятно, что сельчане помнят её родителей и отзываются о них с уважением. Да, когда забрали её отца, многие отшатнулись от них, но все это давно забыто. Опять же, вины Ондри Павыла никто не знает, а дела его добрые знают и помнят все. Сельчане постарше испытывают чувство вины перед нежданной гостьей: ведь, если бы они тогда не отвернулись от её матери, не оставили её в беде, она бы и по сей день жила в Токтайсоле. Глядишь, одним пустырем было бы меньше. Много лет немым укором глядела на деревню заколоченными окнами избушка Ондри Павыла. Лишь три года назад Микале продал её какому-то нездешнему мужику на снос. Даже в суровые годы войны, жестоко страдая от нехватки дров, вырубив под корень моленную рощу, соседи не тронули ни одного прутика с осиротевшей усадьбы Ондри Павыла…

Женщины, что пришли повидаться с гостьей, как по уговору, принести для общего стола кто вареных яиц, кто топленого молока, кто соленых рыжиков… Поставив свое добровольное приношение на стол, они скромно садились поодаль на лавку, пока Степаниха, мать Таис, почти силком не усаживала их за стол.

— Ты гостью, гостью угощай. А я только что из-за стола.

— Только что или нет, мы не видели.

— Ладно, ладно, коли так…

Женщина бережно отламывает кусочек хлеба, степенно берет, ложку аккуратно, с краешку, черпает из ближней тарелки и. держа ложку над куском хлеба, чтобы не пролить ни капли, подносит её ко рту. Отхлебнув, она каждый раз кладет ложку на стол, бесшумно прожёвывает пищу, одновременно прислушиваясь к разговору. Три-четыре ложки, кусок съеден и женщина, поблагодарив хозяйку за утешение, выходит из-за стола. На освободившееся место Степаниха приглашает другую.

Качырий еще в детстве с каким-то благоговением наблюдала, как истово, по-крестьянски бережно и уважительно к пище, едят простые деревенские люди. Особенно этим отличается женщина-марийка. Она никогда не сядет впритык к столу и, упаси боже, не навалится на него грудью, а сидит прямо, не прикасаясь руками к столешнице, и при этом ест удивительно аккуратно, не оставляя после себя ни крошки хлеба, ни капли супа на столе.

Смеркалось. Степаниха зажгла висячую, под круглым абажуром, семилинейную лампу.

— Ой, дочка, как хорошо, что ты приехала, — в который уже раз говорила бабка Епремиха, то так, то этак разглядывая Качырий и похлопывая её по спине. — Спасибо, что не забыла соседей своих, навестила. И впредь приезжай, с братом приезжай. Чай, женатый эн?

— Двое детей, сын и дочка.

— Ой, хоть бы разок поглядеть на его жену! Верно, приезжайте на октябрьские, а?

— Там видно будет…

— Ты, сарманай [11] [11] Сарманай марийская присказка, не переводима. , не отговаривайся! Не «видно будет». а приезжайте. Муж-то у тебя есть?