Дмитрий Добродеев - Каирский синдром

В 90-е стал замначальника департамента, но это его не вдохновляло. Выходя из «Росвооружения», он плюхался в черный представительский лимузин, останавливал машину у киоска и загружал портфель банками «Навигатора» — крепленого голландского пива.

Дома наскоро ужинал с семьей, запирался в кабинете и до глубокой ночи сидел за компьютером, поглощая одну банку пива за другой и прикуривая сигарету от сигареты.

Он растолстел до ста тридцати килограммов, отпустил длинные волосы и вставил серьгу в ухо. Как его терпели на работе, не знаю.

Но за экраном компьютера он оставался молодым: мысль его была легкой и изящной, фантазия, как всегда, смелой. В виртуале он был не Саша, а ЗаМ.

В предпоследний раз мы увиделись в Праге, году в 99-м. Он приехал ко мне с женой, раздобревший и нездоровый. Когда он ходил по дому в халате, я увидел его красные, распухшие ноги — несомненный признак диабета. Его жена боялась, что Саша напьется, и умоляла следить за ним.

Я вывел его погулять в центр Праги.

Саша не был пьян, но обычная кружка пива ввела его в состояние повышенной восприимчивости.

Над одной из дверей на улице Скоржепка мерцала надпись For adults only. Мы вошли. Это было пип-шоу.

Вокруг сцены стояли кабины. Саша вошел, кинул монетку. Перед ним раскрылось окошко, в котором на крутящейся площадке извивалась в сладострастном танце молодая блондинка с маленькой грудью. Она подмигнула Саше. И в нем что-то затрепетало. Наверное, она напомнила ему девушку Таню.

Дальнейшее было нетрудно предугадать. Она приблизилась к его окошку и позволила гладить свою грудь сквозь специальное отверстие в стене. Саша все шептал: «Милая, хорошая…», без конца просовывал ей купюры, а она загадочно улыбалась.

Я уверен, что это была девчонка с Украины.

Очарование оборвалось внезапно. Девушка приблизила к нему лицо, которое вблизи не выглядело таким симпатичным, и прошептала:

— Отсосу за тридцать долларов.

Саша вздрогнул:

— Я же люблю тебя, а ты…

После этого он долго пребывал в шоке. Я не мог его остановить. Саша купил в уличных киосках двадцать или тридцать пузырьков зеленого цвета — отвратительный местный абсент. Рассовал пузырьки по карманам. И мы вернулись домой.

Я ушел работать в ночную смену и лишь потом узнал, что в ту ночь Саша смертельно напился. Доставал пузырьки из неведомых тайников и погружался в состояние тотального транса. Имя Тани не сходило с его губ.

Сашина жена не могла понять, откуда берутся емкости с абсентом. Она обыскала квартиру, но ничего не нашла. Но я-то знал студенческие замашки Саши: он мог прятать пузырьки в мусорных бачках, под раковиной, в ботинках и в еще более неожиданных местах.

К утру он опустошил все пузырьки, забылся тяжелым сном и сутки провалялся в постели.

Последние дни в Праге Саша тихо провел у телевизора: жена не пускала его в город.

Последний раз я видел Сашу на Арбате в 2001 году. Он вылез из служебного «Мерседеса», грузный, с большим кожаным портфелем, совсем не похожий на живого темноглазого юношу, которого я знал в Египте.

Мы зашли в кафе «Шоколадница». Саша сразу заказал литр пива.

Вспомнили Каир: ночные прогулки по Гелиополису, друзей-переводчиков, походы в кино…

После внезапной паузы он сказал:

— Знаешь, не надо про Каир…

Я понял, что то время и то состояние души не надо трогать.

После трех кружек он не вязал лыка. Я поволок его к стоянке, где за рулем невозмутимо ждал шофер. По пути Саша умудрился купить несколько банок джина «Синебрюхов» и выпил в машине.

Сашина жена позвонила мне в истерике — он не доехал до дома. Потом его обнаружили спящим в собственном подъезде.

Я понял, что лучше не встречаться, лучше не трогать память.

Саша умер 13 июня 2002-го. Он дождался смерти, с которой бесконечно заигрывал и в которую сам не верил полностью. Он всю ночь просидел за компьютером, к утру прилег и больше не проснулся.

Я прилетел из Праги на его похороны. С Сашей прощались в Бутовском крематории на окраине Москвы: он лежал в гробу как живой, с детской улыбкой на лице. Тут же стояли немногочисленные родственники, переминались подогнанные на автобусе сослуживцы. В самом конце аллеи, за крематорием, припарковались скромные «Жигули», рядом с ними курили четыре человека, среди них молодая женщина. Лишь потом до меня дошло, что это были его верные друзья по Зазеркалью — интернет-форуму, в котором он буквально дневал и ночевал в последние годы, отказавшись от неприятных обязательств по миру реальному. Несколько лет спустя после Сашиной смерти, собирая материал по нашей командировке в Египет, я набрел в Интернете на записи бесед, которые Саша под ником ЗаМ вел с ночными друзьями. Мне показалось, они открывают другую, мне ранее не известную сторону его души. Я привожу отрывки из этих чатов, которых, как я понял, уже нет в Интернете. Пусть сбудется твоя мечта о Зазеркалье, мой старый друг!