Дмитрий Добродеев - Каирский синдром

Саша пошел протаптывать дорожку в снегу. Босиком.

Он ходил вокруг дома, приговаривая:

— Дикая жизнь! Wild life. Animals in the Zoo!

Я стал затаскивать Сашу в дом.

Взываю к его разуму, а он в ответ шипит:

— Ну ты дойчовый какой, все хочешь разложить по полкам! А жизнь — она нереальна…

С большим трудом удалось уложить Сашу в кровать. Он бился в ознобе, что-то мычал, стонал. В норму его привела лишь очередная порция водки.

На занесенной снегом даче, когда я отпаивал окоченевшего Сашу, и состоялся этот разговор.

— Что с тобой, старик? Ты же сопьешься!

— А мне все пофигу. Я готов умереть.

— Но у тебя все в норме. Ты женат, вы ждете ребенка.

— Я не могу, все опостылело. И это чувство невозможно передать. Мне страшно.

Быть может, то был алкогольный бред, а может, экзистенциальный кризис, как в сартровской «Тошноте». Кто знает?

Мы грелись у печки на деревянной даче. Снег, черные стволы деревьев и мутная луна над головой.

Что есть наша жизнь? И есть ли перспектива?

Я намекнул Саше, что нынешнее безвременье закончится, что Брежнев когда-нибудь умрет.

— А если Брежнев умрет, что изменится? Ненавижу их всех, — бормотал Саша. — Бровастых полковников, прилизанных чекистов… Ненавижу министерских чиновников с портфелями. Мне все это остоебло.

Я видел, что он хотел быть вольным, как птица, и вместе с группой хиппи сидеть где-нибудь в Калифорнии или Марракеше, медитировать, курить гашиш и слушать Рави Шанкара. Он просто ненавидел вот эту конкретную жизнь в СССР. С ежедневной лямкой обязательств, враньем и тяжестью постоянного похмелья.

Он ненавидел дух советской убогости. Но не только. Он не мог жить в мире, где больше не было девушки Тани, где нельзя было оставаться вечно молодым, искренним и пьяным. Мне показалось, он просто не любил вот эту жизнь. Ему не нравилось быть воплощенным на Земле. Ему хотелось жить в виртуале, астрале, называйте как угодно. И он упорно шел к цели.

Багдад, 1982 год. Саша сидит в представительстве «Оборонэкспорта». Семья улетела на каникулы в Москву. Арабские визитеры ушли.

Саше скучно.

Он достает бутылку виски, наполняет стакан. Глаза наливаются кровью.

Он ставит диск «Пинк Флойд», слушает надрывное мяуканье гитар, выходит в соседнюю комнату.

Там сидит секретарша. Ирине двадцать три года, ее по блату направили с курсов МИДа в Багдад. Она симпатичная, модная, надушенная, а на пальчиках ног — великолепный алый педикюр.

Саша приглашает ее послушать «Пинк Флойд», наливает джин с тоником.

Ирина пьет, закуривает. Она современная чувиха.

Саша приглашает ее на танец и начинает целовать. Ирина отвечает на его ласки.

Они перемещаются на диван.

Ирина исполняет все его фантазии, и Саша теряет голову.

Он говорит:

— Развожусь с женой, женюсь на Ирине.

Звонит иракский генерал Керим. Сообщает радостную новость: Саддам закупает очередную партию советского оружия. Саша с папкой едет к генералу: обмен рукопожатиями, генерал дарит Саше «Ролекс». Часы высшего класса, но главное не это: Саша возвращается в Москву как победитель.

По приезде Саша немедленно развелся и поселился у родителей на Смоленской площади, в старой двухкомнатной квартире.

Выгнал сестру из своей бывшей детской комнаты, на видном месте поставил магнитофон «Шарп», привезенный из Кувейта. Это гигантская квадрифоническая установка, каких нет в Москве. Она светится огоньками, эффектно раскатывает звук по комнатке. Любимые композиции — «Пинк Флойд» и Род Стюарт.

Звучит песня Passion, закольцованный абсолютный ритм.

Саша ходит в красном бархатном халате, в феске, на шее много цепочек, на пальцах — золотые перстни. Он курит нон-стоп, пускает дым колечками и говорит о прекрасных сосках юных дам.

В его горящих глазах — категорическое неприятие внешнего мира, однако в поступках — доходящий до юродства конформизм.

Вскоре он сыграл свадьбу с Ириной и переехал к ней.

Наступает 83-й. У Саши все в относительном порядке. Организм еще держится, хотя запои случаются чаще и длятся все дольше. Ирина требует развода.

— Развод так развод, — бормочет Саша…

Он снова у родителей на Смоленке.

Запои учащаются.

Когда Саша не выходит на работу, ему звонит куратор из КГБ и уговаривает взяться за ум. Саша обещает. Но все бесполезно.

Потом — сплошная агония. Саша женился в третий раз: жена, милая русская женщина, родила ему двоих детей, но он мало занимался семьей.