Дмитрий Добродеев - Каирский синдром

Прошли годы, десятилетия. Женитьба, развод, еще женитьба. Что не мешало его карьере: он рос по службе, работал с арабскими генералами, продавал оружие. Но внутри него нарастали пустота и невозможность выразить себя. Я уже сказал, дорогой читатель, что в 90-е, с началом компьютерного бума, Саша весь ушел в виртуал и стал ЗаМом. Внешний мир перестал существовать. Он стал равнодушен к семье и работе, а настоящие друзья были у него в чате «Кроватка».

ЗаМ умер внезапно. Прилег под утро после бессонной ночи за компьютером, а утром лежал уже холодный, с улыбкой на губах.

Утром новоприбывших советских спецов доставили в офис. Это большая база за бетонным забором на северо-западе Каира. Официально именуется — Штаб главного военного советника СССР в Маншиет аль-Бакри. Много корпусов — все одноэтажные.

Здесь бегали в египетской полевой форме без погон пузатые полковники, поджарые переводчики, проспиртованные техники и прочие лица из состава советской группы военспецов, которая на тот момент превысила двенадцать тысяч человек.

Мне полагалось отметиться в бюро старшего переводчика — полковника Квасюка.

Велели ждать.

Я зашел в буфет, где за прилавком стояли пышные русские бабы — как в каком-нибудь сельпо.

Набор небольшой: египетские бисквиты по голландскому патенту, баночки соков и прохладительных напитков, пиво «Стелла», сигареты «Клеопатра». Еще — сок гуавы, малоизвестный в России и не очень приятный на вкус, но любимый египтянами, а также вечные бутылочки кока-колы — старомодные, матового стекла — как в начале 50-х

Появился полковник Квасюк — высокий, надменный старший преподаватель ВИИЯ. У него были списки всех переводчиков — мутаргимов.

Я остался в резерве офиса — до поры до времени, и лишь 19 марта был без предупреждения этапирован с новоприбывшей ракетной бригадой ПВО в Асуан.

В первый же день Квасюк послал меня сопровождать генерала Н. и его жену — на базар за покупками. Мы забрались в газик. Араб-шофер повез нас по узким улицам, кишащим местным людом.

Генерал сидел рядом с шофером, курил и давал указания, как ехать.

— Сауак хумар (шофер — ишак), — сказал он, когда мы чуть не столкнулись с местным «Фиатом». И громко заржал.

Генеральша — дородная баба с гидроленными волосами, в ситцевом платье, источала пряный запах подмышек. Долго покупала в лавке гипюр, до изнеможения торговалась, а когда я пытался отойти, притягивала могучей рукой.

Впоследствии я всячески избегал таких поездок.

На второй день в офисе меня заставили отдежурить ночную смену вместе с офицером, на случай нужды в переводчике.

Первый раз в жизни я просидел у телефона до утра. Должен был брать трубку, представляться дежурным и записывать донесения.

К счастью, никто не позвонил.

Офицер был с перепою и проспал всю ночь, положив голову на стол.

Незаметно протекла эта ночь.

К пяти стало светлеть над Каиром, в небе поплыли грифы, потом из-за далеких барханов брызнуло солнце.

В офис ввалилась орава советских хабиров.

Я был свободен.

Выйдя из офиса, прошел метров сто. На главной улице, ведущей в Гелиополис, заметил небольшую виллу за бетонным забором.

В распахнутые ворота было видно, как женщины в черных платьях садились в автомобиль, а люди в военной форме загружали багаж. Еще несколько накачанных детин в европейских костюмах стояли по периметру.

Мальчишка, продающий жареные арахисы — фуль судани, — сказал мне:

— Мистер, здесь жил великий раис!

Неужто Насер? Показалось, я увидел его грустную усмешку в небе. Насер умер всего полгода назад, но пустота быстро затягивается.

Насер, ты паришь в небе, в синем безоблачном небе, с грифами — над Гелиополисом, пока твоя семья спокойно пакует багаж, а накачанные охранники стоят у входа.

Эй, Насер, ты больше не лидер арабского единства!

Садат пришел тебе на смену.

А все ли египтяне любят Насера? Начитавшись советской прессы, я не сомневался в том, что любят.

О Насере я спросил шофера каирского такси.

Он нажал на газ и выругался:

— Яхраб бейтак! Да этот негодяй, собакин сын Абдель Насер! При короле Фаруке десяток яиц стоил два пиастра, сейчас — в десять раз больше. Все эти президенты — собакины дети. Вот монархи — хорошие, они всюду хорошие! Посмотри на страны Залива, на Иорданию. А президенты-социалисты разрушают нашу жизнь!

Народные представления о справедливости повсюду одинаковы. Ушедшая эпоха кажется хорошей или плохой, сообразуясь с бытовыми деталями. А что до идеологий, то они для шибко продвинутых.