Сиобхан Паркинсон - Сестры? No way!

Все началось между мной и Алвой. Она надела мои ботинки, те самые, знаменитые, благодаря которым мы с Робби стали встречаться — не очень — то романтичная ситуация, объективно говоря, но зато забавная. Суть в том, что она не спросила разрешения, а просто взяла их. Но есть вещи, которые нужно понимать. Мне же не приходит в голову взять без спроса ее свитер или даже щетку для волос, а я никому не позволю хватать мои вещи так по-наглому.

То, что она взяла их у меня, означает одно: она хочет быть похожей на меня. Так же она во всем копирует Эшли. Носит точно такую же одежду, читает ее книги, даже плакаты в их комнате висят одинаковые. Я думала, в этом есть вина Маргарет, то, что она с самого детства одевала их как близняшек, но сейчас, когда я узнала их лучше, у меня нет сомнений, что Алва самая настоящая обезьянка. Все повторяет за Эшли, хотя на этот раз она, видимо, хотела копировать меня. Мне никогда и в голову не приходило, что она может подражать мне, но у меня и младшей сестры никогда раньше не было. Не то, что я считаю ее своей сестрой, ни в коем случае. Как я уже говорила, Эшли и Алва просто две скучные девчонки, которые тоже живут в этом доме.

Ладно, возвращаюсь к истории с ботинками. Вчера я пришла из школы и, как обычно, поднялась в свою комнату, чтобы снять с себя эту несносную школьную форму. Я влезла в свои черные легинсы, но нигде не обнаружила свои ботинки. Заглянула под кровать, посмотрела под стулом, но их нигде не было. Я даже поискала внизу гардероба и проверила в камине — мы им не пользуемся, поэтому я иногда ставлю туда ботинки. Нигде нет. Я вечно разбрасываю вещи где попало, поэтому мне и в голову не могло прийти, что кто-то мог взять их. Меня только удивило, что на этот раз я запрятала их так далеко, что хоть с собаками ищи, Иногда я снимаю их, когда смотрю телевизор, чтобы усесться с ногами на диван. Не конченая же я свинья, чтобы класть ноги в грязной обуви на чистое покрывало. Кроме всего прочего это мамин диван, и мой долг — относиться уважительно к ее памяти. Мне кажется, я уже говорила, что она очень гордилась нашим домом.

Я не стала зацикливаться на пропавших ботинках, сунула ноги в тапочки и села за уроки.

Но когда пришло время ложиться спать, я обнаружила, что ботинки, будто и не пропадали, аккуратненько стоят около кровати. Я точно знала, что раньше их там не было. Единственное объяснение, которое напрашивалось само собой, — кто-то сначала взял их, а потом поставил обратно. Я не стала сильно задумываться, решив, что это Маргарет нашла их где-нибудь валявшимися и любезно принесла их ко мне в комнату. Это, впрочем, не столько любезность, сколько особое отношение к чистоте и порядку. Ей проще вернуть ботинки на свое место, чем созерцать и то и дело натыкаться на них еще где-либо в доме. Но когда я обмолвилась об этом за завтраком, оказалось, что Маргарет здесь вовсе ни при чем.

— Это не мама, это я, — выкрикнула Алва.

— Ты? — переспросила я недоверчиво. Алва не такая уж чистюля.

— Да, я поставила их на место после того, как позаимствовала их у тебя, чтобы сходить к Саре. (Сара — это ее подруга.)

— Что ты сделала? Позаимствовала мои ботинки, даже не спросив у меня? Ты зашла ко мне в комнату и просто взяла их?

Алва кивнула, набив хлебом рот. По ее виду было понятно, что до нее не доходит, что я злюсь. Это было последней каплей.

— Да как ты посмела?! — Меня затрясло от ярости. От одной только мысли, что она входила в мою комнату, меня передернуло. — Кстати, — съязвила я, — разве они не слишком большие для твоих миниатюрных ножек? — Нет, не слишком, — ответила она подчеркнуто небрежно.

Тогда я перегнулась через стол и прошипела, чтобы она никогда не смела брать мои вещи и входить в комнату без моего личного на то разрешения. Я уверена, что при этих словах мое лицо сделалось бордовым.

— Не вздумай прикасаться своими пальчиками к тому, что тебе не принадлежит! — заорала я. А потом выпалила все, что накопилось у меня на душе. Я кричала, что отец предал маму, о беременности, о свадьбе, о том, что мне приходится терпеть их всех в нашем доме, в моем доме. Я орала, что никогда не хотела иметь столько ненужных мне родственников и что не выношу Маргарет, помешанную на чистоте, вместе с ее магнитами, которыми она прижимает послания на холодильнике, и что она не имеет права собирать яблоки с чужой яблони, а потом обсуждать с Робби, как варить варенье. Я орала на Алву, действительно орала, стоя посреди кухни в своей дурацкой шкальной форме, держа в руке тост, намазанный мармеладом: «Вы все поняли? Поняли? Поняли?»