Как-то осенним дождливым днем Каринэ вывели на крепостной двор. Заставили пройти длинный коридор: лестница вниз, лестница вверх… Опять коридор и еще коридор…
— Входите…
Каринэ переступила каменный порог.
— Доченька! Родная моя! — бросилась к ней мать.
— Не надо плакать, — тихо, совсем тихо проговорила Каринэ, обнимая и целуя мать. Она старалась казаться спокойной, но не могла унять внутренней дрожи.
— Как тебе удалось? Спасибо, мамочка…
— До чего же ты бледная и худая… Господь с тобой! Где же твои роскошные косы?
— Здесь не положено.
— Чего мне стоило добиться этого свидания! Всего полчаса можно… Ты вот поешь, доченька… — Ладжалова с опаской взглянула на усатого надзирателя. Тот молча кивнул: можно.
— Нет, возьму с собой. Лучше расскажи, что дома? Как папенька, здоров ли? Знают ли у Вахтанга в гимназии, где я?
— Нет, нет. Об этой скандальной истории в Тифлисе никто не знает. Папенька здоров. Он сейчас сидит на бульваре. Его не пустили сюда…
«Ах, если бы мы были одни!» — думает Каринэ. И все же она тихо спрашивает, пишет ли Ярослав Калиновский.
— Да, конечно… — едва успевает вымолвить мать.
— Не положено! — рявкнул надзиратель. — А то вызову конвой!
И хотя о нем больше ни слова, Каринэ одними глазами дает понять, что она рада. Даже одно слово о нем было для Каринэ таким значительным!
— Делаем все, чтобы тебя вырвать отсюда, — тихо обнадеживает мать.
Каринэ прижалась к ней. Отчетливо слышит биение материнского сердца. Как тепло, как надежно, точно в детстве… От матери пахнет розами… Там, дома, уже созрел виноград в саду у беседки… Мама всегда самую спелую гроздь — доченьке… Самый большой и сочный персик — доченьке… Дорогое платье от самой мадмуазель Жорж — для ее любимицы, ее гордости, ее радости… Да, Каринэ тоже любит мать, но… увы! У них такие разные взгляды…
Еще задолго до казематов Петропавловской крепости для Каринэ начался университет жизни.
…Мама часто надолго уезжает по своим коммерческим делам. Вот и сейчас она в Мюнхене. Отец повел Вахтанга к зубному врачу, а няня под предлогом прогулки с Каринэ привела девочку в богатый особняк.
— Мать, я просил тебя не приходить! — хлестнули в лицо слова черноволосого красавца в офицерской форме.
— Кирюша, сынок… — у няни дрожат губы, глаза наполняются слезами. — Богом молю, спаси Андрюшу… Ведь он тебе родной брат.
— Тем хуже для него!
— Господь с тобой… Во всем мире я и ты… Другой защиты у него нет… — глаза матери ловят на лице сына хотя бы сострадание к ее горю.
— Сам себе яму вырыл, а точнее — в петлю полез!
— Ему всего-то восемнадцать… Еще дитя, — заплакала няня.
— Равенство, братство, свобода! — зажглись злые огоньки в глазах офицера. — Когда следствие началось, я ему говорил: только в гробу существует равенство. Назови «товарищей», что смуту сеют против государя, может, сам и выкрутишься. А он, наглец: «Если ты даром даешь такие советы, так это потому, что их никто у тебя не покупает!» Нет, нет, я не хочу из-за этого сумасшедшего попасть в неблагонадежные, потерять свои погоны. Да и супруга — ты знаешь, я всем, что у меня есть, обязан ей — взяла с меня слово… Я отрекся от такого брата!
— Бог засудит тебя судом собственной совести, — прошептала мать, вытирая слезы уголком косынки.
Маленькая Каринэ с чувством горячего протеста взглянула на офицера и громко сказала:
— Нянюшка, голубушка, ты не плачь… Ей-богу, я никому не позволю тебя обижать!
И хотя известно, что людям легче держать на языке горячий уголь, нежели тайну, девочка свято хранила от всех горькую тайну няни, которая украдкой от Ладжаловых носила сыну передачи в тюрьму.
Но однажды стражник не принял белый узелок. Он что-то тихо сказал няне. Каринэ не расслышала его слов, только после этого с няней сделался обморок. О, это было ужасно! Каринэ заплакала: «Нянюшка, голубушка, не умирай…»
Женщины из очереди возле узкого окошечка, где принимали передачи узникам, долго бились над, казалось, безжизненной старушкой, пока она, наконец, открыла глаза.
Потом Каринэ бережно взяла няню за руку, и они медленно, как с кладбища, опечаленные, пошли домой.
В доверчиво распахнутое настежь сердце ребенка маменька роняет:
— Разве бедняки могли бы жить на свете, не будь богатых людей? Кто бы их кормил? Кто одевал? Это богатые люди строят церкви, дома, все-все вокруг!
А няня объясняет иначе.
Недалеко от церкви строят большой дом. Проходя мимо стройки, няня, держа Каринэ за ручку, сказала:
Читать дальше