Франц Таурин: Каторжный завод

— Хватит бобы разводить! Клади паспорт на стол!

«С этого бы и начинал, — едва не вырвалось у Насти, — а то дураков ищешь!» —но она сумела взять себя в руки.

— Невдомек мне, Севастьян Лукич, — сказала она и растерянно и обиженно, — смеетесь вы над моей бабьей дуростью или как?.. То стращали — убег. Теперь паспорт требуете… Да коли убег, так, поди, с паспортом… нетто мне оставит?.. Да и на што он мне, его паспорт? Силой держать не стану…

— Ты мне зубы не заговаривай! — закричал Запрягаев. — Добром говорю: выкладывай паспорт!

— Нет у меня никаких паспортов! —отвечала Настя. В голосе ее было меньше испуга, нежели ей хотелось показать, и много злости, которую она не сумела спрятать.

— Добром говорю! — угрожающе повторил Запрягаев. — А то зачну искать, по бревну раскатаю твое логово!

— Ищите!

Искали долго и дотошно. Бесчинства никакого не учинили, но переворошили все и в горнице, и в клети, и в сенцах. Перетрясли постели, простукали стены, даже божницу обшарили. Вахмистр заставил казака под крыльцо за–лезть, а сам, приказав Глафире открыть подполье, спустился туда.

Глафира следила за поисками ни жива ни мертва. Настя с виду была спокойна.

Ее тревожило другое: что как не уберутся незваные гости до возвращения Ивана?..

— Эко, сколько и варенья, и соленья наготовлено, — сказал Запрягаев, вылезая из подполья. — Грузди‑то, поди, усолели? — и, не дожидаясь ответа, крикнул в раскрытую дверь: — Скоро ты там?

— Сейчас, — отозвался чубатый и минуту спустя вытянулся у порога.

— Ну? — спросил вахмистр.

— Ничего нету, один мусор, — ответил казак, отряхивая перепачканную одежду.

— Надо быть, не там ищем… — в раздумье как бы про себя промолвил Запрягаев и приказал казаку: — Ступай в казарму!

Когда звякнула щеколда на калитке, вахмистр сказал Насте, которая стояла, прислонясь к простенку, и не спускала с него настороженного взгляда:

— Теперь после трудов праведных не худо перекусить, да и горло сполоснуть.

Настя промолчала и не двинулась с места.

— А ты зря, молодка, на меня волком смотришь. Я тебе добра желаю. От беды остеречь хочу. Скажи старухе, чтоб спроворила закусочку. Сядем за стол да поговорим по–хорошему.

Глафира умоляюще смотрела на Настю. «Нс перечь ты ему, уважь ты его, окаянного!..»

А у Насти, внешне безучастной ко всему, теснились тревожные мыслл: «Что же мне делать, что делать‑то!.. Не уйдет ведь так… А вина нальется, вовсе не выпроводишь… А!.. Коли что, с пьяным справиться легче…»

И она решилась. Кивнула Глафире.

— Собирай на стол, тетя Глаша. И Севастьян Лукич с нами повечеряет.

Глафира торопливо метнулась в сенцы. Настя спустилась в подполье. На столе появились огурцы, миска соленых груздей и па плоской тарелке порезанное длинными ломтями розоватое сало. Выставила Глафира и косушку вина.

— Не та посуда! —Запрягаев пренебрежительно ото–двинул граненую стопку, — Дай‑ка, мамаша, стаканы!

Настя отставила принесенный Глафирой стакан.

— Кушайте на здоровье, Севастьян Лукин, мне негоже.

— А мы маленькую, — сказал Запрягаев и налил Насте стопку, а себе стакан вровень с краями. — За твое здоровье да за красу! —Он молодецки подмигнул Насте и, не отрываясь, осушил стакан.

Настя пригубила и отставила стопку.

Вахмистр с жадностью навалился на грузди. Допил, что осталось в бутылке, уже без всякого присловья, и сказал:

— Хорошо, да мало!

Глафира поклонилась с виноватой улыбкой.

— Кабы знали…

— То‑то, кабы!.. — проворчал вахмистр и тут же его осенило. — Слышь, мамаша! —сказал он, пододвигая тарелку с салом. — Сходи к Лизке Губастой. Скажи, вахмистр прислал за вином.

Настя проворно встала.

— Сиди! — остановил ее Запрягаев. — К тебе разговор есть. Чего стоишь, старая! Шагай быстрей!

Глафира ушла.

— Сядь–ко поближе, не съем! — его толстые засаленные губы расплылись в широкой ухмылке. — Я бабочек не обижаю, особливо молодых да пригожих. Сядь, говорю, поближе, разговор есть!

— Отсюда слышно, Севастьян Лукич.

— Экая ты, право, супротивная!.. Ты слушай, чего тебе говорят. Я постарше тебя на один понедельник, зря не скажу. Баба ты разумная, красивая, ну чего ты польстилась на каторжника? Да еще в бега с ним собралась! Мне все известно! Мне тебя жалко. Пропадешь ни за грош–конейку… Ты послушай моего совету…

Настя, ошеломленная словами вахмистра, не заметила, как он подобрался к ней вплотную, и рванулась, лишь когда он крепко ухватил ее за руку.