Габриэль Маркес: Полковнику никто не пишет

Полковником овладели противоречивые чувства. Он твердо решил продать петуха и вместе с тем жалел, что не опоздал и застал дона Сабаса дома.

– Я могу подождать, – сказал он.

Но женщина и слышать не хотела. Она проводила его в спальню, где дон Сабас в трусах сидел на огромной пышной кровати, уставившись на врача бесцветными глазами. Полковник подождал, пока врач, согрев пробирку с мочой пациента, понюхал пар и одобрительно кивнул дону Сабасу.

– Лучше бы его расстрелять, – сказал врач полковнику. – Диабет слишком долгая болезнь – так мы никогда не избавимся от богачей.

– Вы и так делаете все возможное вашими проклятыми уколами инсулина, – сказал дон Сабас и подпрыгнул на своих дряблых ягодицах. – Но я крепкий орешек, вам не по зубам. – И обратился к полковнику: – Проходите, кум. Утром я бросился было вас искать, но даже вашей шляпы не увидел.

– Я не ношу шляпы, чтобы ни перед кем ее не снимать.

Дон Сабас начал одеваться. Врач положил в карман пиджака пробирку с кровью для анализа. Полковник подумал, что он собирается уходить.

– На вашем месте, доктор, я прислал бы куму счет в сто тысяч песо. Тогда он не был бы так занят.

– Я ему уже предложил сделку на миллион, – сказал врач. – Лучшее лекарство от диабета – бедность.

– Спасибо за рецепт, – сказал дон Сабас, стараясь втиснуть свой тучный живот в брюки для верховой езды. – Но я не воспользуюсь им, чтобы избавить вас от несчастья быть богатым.

Врач полюбовался своими зубами, отразившимися в никелированной застежке чемодана. Без малейших признаков спешки посмотрел на часы. Дон Сабас, натягивавший в это время сапоги, неожиданно обратился к полковнику:

– Ну, кум, что там у вас с петухом?

Полковник заметил, что врач тоже ждет его ответа. Стиснул зубы. Прошептал:

– Ничего, кум. Просто я пришел продать его.

Дон Сабас кончил натягивать сапоги.

– Ну и отлично, кум, – сказал он безо всякого выражения. – Это самое лучшее, что вы могли придумать.

– Я слишком стар для таких дел, – оправдывался полковник, глядя в непроницаемое лицо врача. – Будь я на двадцать лет моложе, все было бы по-другому.

– Вы всегда будете на двадцать лет моложе своего возраста, – откликнулся врач.

Полковник перевел дыхание. Он ждал, что дон Сабас скажет что-нибудь, но тот молчал. Молча надел кожаную куртку с застежкой «молнией» и двинулся к двери.

– Если хотите, поговорим на следующей неделе, кум, – сказал полковник.

– Я это и сам собирался вам предложить, – ответил дон Сабас. – У меня есть клиент, который, может быть, даст за вашего петуха четыреста песо. Но придется подождать до четверга.

– Сколько? – спросил врач.

– Четыреста песо.

– Я слышал, он стоит гораздо больше, – удивился врач.

– Вы мне говорили – девятьсот песо, – напомнил полковник, ободренный словами врача. – Это лучший петух во всем департаменте.

– В другое время за него могли бы дать и тысячу, – объяснил дон Сабас врачу. – Но сейчас никто не решится выпустить на арену хорошего петуха. Всегда есть риск получить пулю на гальере. – И повернулся к полковнику с подчеркнутым сожалением: – Именно это я и хотел вам сказать, кум.

Полковник кивнул.

– Понятно.

Он шел за ними по коридору. Врача задержала в зале жена дона Сабаса. Она попросила лекарства «от этих недомоганий, которые появляются так внезапно, что застают тебя врасплох – не успеваешь даже понять, что с тобой происходит». Полковник ждал врача в конторе. Дон Сабас открыл сейф, рассовал деньги по карманам и протянул четыре бумажки полковнику.

– Вот вам шестьдесят песо, кум, – сказал он. – Рассчитаемся, когда продадите петуха.

Полковник шагал с врачом мимо портовых магазинов и лавок, которые начали оживать с приближеиием вечерней прохлады. Вниз по реке плыл баркас, нагруженный сахарным тростником. Полковник вдруг заметил, что врач сегодня как-то необычно молчалив.

– А как вы-то себя чувствуете, доктор?

Врач пожал плечами.

– Так себе, – ответил он. – Думаю, что и мне не мешало бы показаться врачу.

– Это все зима, – сказал полковник. – Вот и у меня внутри что-то расклеилось.

Врач окинул его внимательным, совсем не профессиональным взглядом. Потом – одному за другим – стал кивать сирийцам, сидящим у дверей своих магазинов. Когда подошли к его кабинету, полковник снова заговорил о петухе.

– Я не мог поступить иначе, – объяснил он. – Это животное питается человеческим мясом.

– Единственное животное, которое питается человеческим мясом, – это дон Сабас, – сказал врач. – Уверен, что он перепродаст петуха за девятьсот песо.