Фред Саберхаген - Планета Берсеркера (Планета Смерти)

Великан умирал медленно и постепенно, скорее безразлично, чем героически, безмолвно и бескровно. Ужасные удары копья и молота приводили к постепенной потере функций, к нарастающей очевидности того, что Торун может быть побежден, к неотвратимому превращению его тела в мертвую груду изломанного металла, стекла и меха.

Но даже после того, как массивное тело было безнадежно повержено, когда изрубленное лицо бога было оскорбительно прибито к земле рядом с фонтаном, рука с мечом все еще пыталась сражаться, нанося время от времени смертоносные удары. Сильный укол копьем разъединил ее пальцы и гигантский меч выпал из ладони с глухим звуком. Эта рука еще продолжала свои взмахи, а ее разбитые пальцы рывками хватали пустоту, когда Томас и Жиль посмотрели друг на друга, опустили свои орудия и затем повернулись, вместе приветствуя окруживших их зрителей.

Шум толпы замер и сменился оглушительной тишиной. Для Томаса молчание длилось слишком долго. Он заметил, что Андреаса больше не было видно, а с ним исчезло еще несколько человек. Но большинство все еще наблюдали, словно загипнотизированные, за беспомощными, но упрямыми движениями руки Торуна. Томас подошел и отбросил ногой меч подальше от бога. Люди начинали поворачивать глаза к Леросу, который сейчас оставался старшим жрецом среди всех присутствующих. Явно под действием сильных эмоций он сделал два шага вперед и протянул руку вперед к упавшему великану. Однако Лерос был все еще слишком ошеломлен, чтобы найти слова, он просто крепко стиснул кулак вытянутой руки, и она бессильно опустилась вниз.

Наконец, молчание прервал Жиль. Указывая на разбитого великана, он прокричал: – Это существо – не ваш любимый Торун. Это не может быть он! Андреас и его Внутренний круг обманывали всех вас! – Толпа ответила криками, в которых явно преобладало согласие с ним. Однако один голос выкрикнул, адресуясь к Жилю:

– Кто ты такой, чтобы вмешиваться и творить здесь такое? Агент Братства! Шпион!

Жиль поднял руку и дождался тишины, чтобы ответить.

– Очень хорошо, пусть я шпион, агент, кто угодно. Но то, что я вам здесь показал, не может быть ничем иным, кроме правды. Называйте меня, как хотите. Но станете ли вы меня называть богом, раз я победил в бою другого бога? И каким же богом я должен быть, чтобы одолеть самого Торуна? – Он поднял лицо к ясному небу и сотворил священный знак. – Великий Торун, отомсти богохульцам, замыслившим этот обман! – И он вновь указал туда, где вдребезги разбитый Торун все так же двигал одной рукой в жалком подобии боя.

Несколько человек с обнаженными кинжалами – более крупного оружия не было видно в толпе – подошли и окружили Жиля. Они забрали у него кувалду и стояли, взяв его под стражу, но по приказанию Лероса больше ничего не делали. Жиль не протестовал и не сопротивлялся, но гордо стоял со сложенными руками. Лерос еще немного посмотрел на останки Торуна, все никак не выйдя из шока, затем подозвал к себе двоих-троих присутствовавших здесь же знатных мужчин и отвел их на угол площади. Там они сразу же погрузились в серьезный разговор. Большинство остальных зрителей, удивляясь и споря друг с другом, начали толпиться вокруг поверженной фигуры, которая была для них богом.

Жиль Коварный взглянул на Томаса и неожиданно осветился удивительно радостной улыбкой для человека, находившегося в столь сомнительном положении. – Лорд Томас, – обратился к нему Жиль, – кажется, ты теперь стал чемпионом среди богов, а не только среди людей.

– Пусть так. Но разве ты не претендуешь на свою долю награды, какой бы она ни оказалась? – Томас приблизился к Жилю, к которому почувствовал симпатию.

– Я? Никогда. Ты честно выиграл первенство и мне нечего требовать.

Томас кивнул, удовлетворенный услышанным. Но его заботило другое – стоя рядом с Жилем, он беспокойно оглядывался вокруг. В нем нарастало чувство, что как чемпион турнира и признанный победитель фальшивого Торуна он должен что-то делать, как-то утверждать свою власть. Может быть, ему нужно пойти и присоединиться к разговору вокруг Лероса и заставить жрецов слушать его, но что он им скажет? Сейчас он сознавал, что не имеет ни малейшего понятия о самой сути происходящего вокруг. Но это ему удастся скорее выяснить, подумал он, если он останется с Жилем, которому, вполне возможно, вскоре понадобится его ответная помощь и придется вести переговоры. Во всяком случае, Томасу было гораздо легче разговаривать с другим воином, чем со жрецами.