Мария Галина: Прощай, мой ангел

– Да мне только спросить. Дежурный-то наверняка есть.

Я поблагодарил и направился к выходу. Какая-то женщина чуть не столкнулась со мной в дверях – в смутном пламени свечей ее фигура казалась нереальной, словно сошедшей с настенной росписи... Задев меня горячим плечом, она прошла в глубь церкви, и я, обернувшись, успел увидеть, как она торопливо опустилась на колени у алтаря...

За то время, что я был в церкви, снаружи кое-что изменилось – Подол, одно слово... В скверике раздавались возбужденные голоса – кто-то явно кого-то бил. Я уже хотел было обойти свалку стороной, – подростки со своим территориальным инстинктом хуже разъяренных павианов – вечно лупят кого-то, кто забрел не на свою территорию, или борются за переделы границ участка, но потом сообразил, что бьют-то мажора.

Обычно у них хватает ума сюда не забредать – разве что с официальными визитами, при охране и телевизионщиках/ Мажор отбивался как мог, но, во-первых, противники превосходили его числом, во-вторых, ему мешали крылья. Крылья у них рудиментарные – с места поднять не могут, только поддерживают в воздухе, но сейчас инстинкт взял верх над здравым смыслом – мажор яростно хлопал своими придатками, точно перепуганная птица, но только подпрыгивал на месте.

Какой-то малый отошел в сторону и поднял с земли обрезок железной трубы – я понял, что дело зашло далеко, и преградил ему путь.

– Ты чего, мужик? – спросил парень почти дружелюбно. – Давай, вали отсюда.

– Оставьте его, ребята, – сказал я, стараясь говорить как можно более нейтральным тоном, – хлопот ведь не оберешься.

– Ты что, их шестерка, да? – Парень распознал во мне чужака, и голос его стал жестче. – Сверху, что ли, свалился?

Он замахнулся обрезком трубы – я еле успел уклониться.

– Бей его, ребята! – крикнул он. – Тут еще один!

Четыре бледных пятна обернулись в мою сторону, мажор воспользовался моментом и вырвался из живого кольца. По-прежнему отчаянно хлопая крыльями, он отбежал в сторону, споткнулся о какую-то колдобину и упал, но, падая, извлек из-за пазухи медальон, висевший на длинном шнуре. Уже когда он поднес его к губам, я сообразил, что это самый заурядный милицейский свисток. Раздалась душераздирающая трель, подростки на миг застыли, потом, сориентировавшись, вновь бросились к своей жертве, и в этот момент внизу на спуске на звук свистка откликнулась сирена патрульной машины.

– Бежим, – крикнул кто-то, у кого реакция была получше, и стая вмиг прыснула в разные стороны.

Я помог мажору подняться с земли.

– Спасибо, – приглушенно ответил тот.

По их меркам он был совсем молод – крылья еще не успели приобрести характерный сизый отлив. Церемониться с сумасбродным юнцом было нечего, и я сказал:

– Какого черта ты тут делаешь? Жизнь надоела?

– Это, – сокрушенно ответил мажор, утирая разбитую губу, – недоразумение. Я им ничего не сделал. Просто шел по улице.

– Ты уже достаточно взрослый, чтобы понимать, что вашему брату сюда и днем заходить опасно.

Патрульный автомобиль приближался – он никак не мог развернуться на узких улочках и остановился метрах в двухстах; патрульные высыпали из машины и живописно окружили нас – точь-в-точь как в последнем эпизоде последнего сериала: колени согнуты, оружие наизготове, стволы обращены в нашу сторону. Вернее, в мою.

– Подними руки и отойди на пять шагов, – скомандовал старший.

Я спорить не стал – заложил руки за голову и сделал шаг в сторону.

– Обыщи его, Митяй, – велел сержант.

Только тут мажор вмешался – до сих пор он, видимо, занимался тем, что приходил в себя. Они все немножко заторможенные – с нашей точки зрения.

– Оставьте его, это со мной, – поспешно сказал он.

Волшебная фраза.

– Тогда какого черта? – недовольно рявкнул старший.

Я решил, что пора бы уже и мне замолвить за себя словечко.

– Была уличная драка, – пояснил я, – на нас напали.

– Подростки, – пояснил сержанту Митяй, – я видел, как один бежал... Это местная банда – как-то так они себя называют, «Белые акулы», что ли. Это они после матча... возбуждены немножко... Киев-то Москве продул.

– Так матч неделю назад был, – заметил сержант.

– Вот я и говорю, – согласился Митяй. – Давайте-ка, уважаемые, мы вас подбросим наверх – от греха подальше.

Это было разумное предложение, и я уже открыл рот, чтобы согласиться, но мой напарник неожиданно произнес:

– Спасибо, мы сами...

Я закрыл рот.

– Ну, – сухо сказал сержант, – как хотите...