Уильям Гибсон - Нейромантик

Малькольм с "Ремингтоном" в руках остановился, повернулся и внимательно посмотрел на Кейса.

– Нельзя ошибиться? Но в чем, друга?

– Там Молли, но она вне игры. И Ривейра – он умеет создавать образы, голограммы. Возможно, у него сейчас иглострел Молли.

Малькольм кивнул.

– И там ниндзя, семейный страж.

Сионит нахмурился.

– Послушай, друга из Вавилона, – сказал он. – Я – воин. Но это не моя война, не война Сиона. Это война Вавилона. Вавилон пожирает себя сам, ты понимаешь меня? Но воля Джа – чтобы я помог Танцующей Бритве выбраться оттуда.

Кейс моргнул.

– Она тоже воин, – сказал Малькольм так, будто это все объясняло. – А теперь скажи мне, друга, кого я не должен убивать.

– Три-Джейн, – ответил Кейс, немного подумав. – Это девушка, она будет там, среди них. На ней что-то вроде светлого халата с капюшоном. Она нужна нам.

Едва они вошли, Малькольм сразу же устремился по ступенькам вперед, и Кейсу ничего не оставалось, как бежать за ним следом.

Мир Три-Джейн казался совершенно пустынным, в бассейне никого не было. Малькольм вручил Кейсу конструкт и деку и подошел к краю бассейна. Впереди, за белыми лакированными пляжными креслами, за завесой темноты смутно проглядывали зубчатые, высотой по пояс, останки лабиринта разрушенных стен. Вода тихо плескалась о борта бассейна.

– Они где-то здесь, – сказал Кейс. – Они должны быть здесь.

Малькольм кивнул.

Первая стрела пронзила одновременно обе руки сионита чуть выше кистей. "Ремингтон" рявкнул, изрыгнув сноп пламени длиной в метр, отразившийся в воде красочными переливами. Вторая стрела выбила винтовку из рук Малькольма. "Ремингтон" упал на пол и, крутясь, заскользил по белым кафельным плиткам к краю бассейна. Малькольм быстро присел на корточки и молча уставился на черный предмет, пронзивший обе его руки. Затем осторожно подул на места, где стрела входила в его плоть.

Из тени вышел Хидео с небольшим бамбуковым луком в руках и третьей стрелой наготове. Хидео поклонился.

Малькольм со скованными стрелой руками во все глаза уставился на ниндзя.

– Артерии не задеты, – сообщил Хидео.

Кейс вспомнил описание внешности ниндзя – убийцы приятеля Молли. Хидео был не таким. Совершенно без признаков возраста, он излучал полный покой и уверенность. Хидео был облачен в старые, но чистые рабочие штаны и мягкие кожаные тапочки, облегающие ногу как перчатки, с отдельным клапаном для большого пальца, как у носков– таби. Бамбуковый лук украсил бы собой любой музей, зато черный металлический колчан, выглядывающий из-за левого плеча ниндзя, мог быть приобретен в лучшем оружейном магазине Тибы. Голая грудь Хидео была загорелой и гладкой.

– Ты порезал мне большой палец, друга, второй стрелой, – пожаловался Малькольм.

– Я не собирался этого делать. Сила Кориолиса, – объяснил ниндзя и снова поклонился. – Это очень сложно – пускать в цель медленно летящий метательный снаряд в условиях ротационной силы тяжести.

– Где Три-Джейн? – Кейс вышел вперед и встал перед Малькольмом. Он заметил, что наконечник стрелы в луке ниндзя похож на обоюдоострую бритву. – Где Молли?

– Привет, Кейс, – из темноты за спиной Хидео прогулочным шагом появился Ривейра с иглострелом Молли в руке. – По правде сказать, я ожидал увидеть на твоем месте Армитажа. Вы что же, наняли себе в помощь жителей Сиона?

– Армитаж мертв.

– Армитаж никогда и не существовал, строго говоря, так что эта новость вряд ли может меня потрясти.

– Его убил Зимнее Безмолвие. Армитаж превратился в спутник Веретена.

Ривейра кивнул, взгляд его прищуренных серых глаз метался между Кейсом и Малькольмом.

– Думаю, тебе крышка, Кейс, – сказал он.

– Где Молли?

Ниндзя медленно отпустил тонкую плетеную тетиву, ослабляя ее натяжение, и опустил лук. Затем подошел по кафельным плиткам к "Ремингтону" и поднял винтовку с пола.

– Никакого изящества, – с сожалением сказал ниндзя, обращаясь словно бы к самому себе. Голос Хидео был мягким и приятным. Каждое его движение было словно бы частью танца, бесконечного танца, и это впечатление сохранялось даже тогда, когда его тело было неподвижно, как бы отдыхало, при этом, несмотря на всю очевидную в нем энергию, выражая полную простоту, даже униженность.

– Здесь и ей тоже будет крышка, – сказал Ривейра.

– Может статься, что Три-Джейн не пойдет на это, Питер, – заметил Кейс, запуская пробный шар.

Содержимое кожных дисков без удержу грызло его нервную систему, но вместе с тем в нем пробудилась прежняя лихорадка, безумие Ночного Города. Кейс вспомнил свои лучшие, наиболее грациозные моменты, когда сделки вершились на грани жизни и смерти и он обнаруживал, что способен говорить быстрее, чем думать.