Шарон Ли - Агент перемен

– Ты будешь молчать, – приказал Точильщик.

Он закрыл глаза и открыл их спустя какое-то время.

– Ты молод, – проговорил он, – и, возможно, ничего не знал о той личности, о которой ты говорил. Это может отчасти объяснить твое недовольство его поведением, хотя, по моему мнению, для тебя должно было быть важнее, что он – мой брат. Так знай же, Неосведомленный, что этого человека зовут в соответствующей данному моменту полноте Вал Кон йос-Фелиум Разведчик, Художник Преходящего, Убийца Старейшего Дракона, Весеннего Помета Фермера Зеленодрева из Логова Копьеделов Клана Средней Реки, Крепкий Парень. Знай также, что я не делаю своими братьями тех существ, которые этого не заслуживают. И знай, наконец, что человек, носящий это имя, все еще – до сих пор – имеет возраст, при котором он не достиг бы и первого своего панциря, будь он представителем нашего народа.

Он помолчал, давая Наблюдателю возможность обдумать услышанное.

– Подумай также вот о чем, – продолжил он. – Тон послания моего брата указывает на то, что его жизни угрожает опасность. Оцени же теперь то, что он прервал совершение действий, необходимых для спасения его самого и его спутницы, чтобы передать мне свое предсмертное желание, как и подобает между братьями, и заверить меня в своем уважении и любви. Я не нахожу в его поступках невежливости. Он поступал так, как подобает порядочному и великодушному существу любой расы. И мне стыдно, что представитель моего Клана настолько забыл о нормах поведения и морали, что не смог увидеть и понять это.

Наблюдатель понурил голову.

– Я тщательно обдумаю то, что вы сказали, Т"карэ.

– Сделай это. Но пока продолжи свой рассказ. Как случилось, что Герберт Алан Костелло получил увечье от члена моего Клана?

– После того как ваш брат отпустил меня, Т"карэ, я очень быстро прошел по переходу, запечатал внутреннюю дверь и дал сигнал, что я снаружи. Я ощутил вибрацию включенного двигателя, и в то же мгновение услышал, как какое-то создание кричит на торговом. Слова были такие: «Эй, ты!» Я не понял, что они адресованы мне, пока эта личность, которая зовется Герберт Алан Костелло, не положила руку мне на плечо.

При воспоминании об этом Наблюдатель не сдержал дрожи отвращения. Точильщик сделал ему знак продолжать.

– Он спросил меня, куда улетели ваш брат и его спутница, и, когда я не ответил, он произнес слова, которые показались мне угрожающими. Он сказал, что если я не отвечу, куда делись эти двое, то есть способы заставить меня это сказать. В тот момент я был выведен из равновесия моей неспособностью оценить по достоинству вашего возвышенного брата, и когда Герберт Алан Костелло произнес эти слова и поднес пальцы к моему лицу, я его укусил. – Наблюдатель понурил голову. – Вот что случилось, Т"карэ. Мне стыдно.

– Как и должно быть. Теперь ты явишься к своему родичу Эксперту и ознакомишь его с моим желанием, чтобы ты служил ему так, как он пожелает. Также подумай над тем, что я тебе сказал, а я подумаю над тем, что сказал мне ты. О твоем наказании мы поговорим в другой раз.

– Да, Т"карэ.

Она нашла Вал Кона в атриуме: он лежал на животе на газоне с упругой голубой травой, положив подбородок на сложенные руки. Если он и услышал ее шаги, то не подал виду.

Глядя на него сверху вниз, Мири подумала, не перерезать ли ей себе горло, однако отвергла этот выход как трусливый. Она уселась рядом с ним так, чтобы он мог увидеть ее, если пожелает повернуть голову.

Он не пожелал.

Мири ущипнула себя, проверяя, действительно ли она здесь, и облизала губы.

– Меня глубоко огорчает то, что я причинила тебе огорчение, – начала она на спотыкающемся высоком лиадийском. – И мне больно, что я навлекла на себя твое неудовольствие. Испытывая потребность сказать то, что я считала важным, я тебя ранила. То, что мной руководили самые высокие побуждения, меня не оправдывает. – Она глубоко вздохнула и быстро добавила на земном: – Я – мерзкая хамка.

У него задрожали плечи, и он повернулся к ней.

– Мири…

– Эй, я действительно прошу прощения! Но, знаешь, ты должен делать на меня скидку. Я не ожидала, что ты на это купишься. Меня как снежком ударило…

Он уже открыто смеялся.

– Мири, как ты можешь говорить такие нелепости?

– Я тренируюсь, – серьезно ответила ему она. – Ежедневно. Даже когда неважно себя чувствую. – Она протянула ему кружку. – Вот твое вино.

Он не стал его брать, хотя и перевернулся, чтобы сесть лицом к ней, так же скрестив ноги и положив руки на колени.