Ольга Ларионова - КЛЕТЧАТЫЙ ТАПИР

– Вы купались? Как вода?

– Трудно сказать, Ага, потому что воды не было видно – туман. Впрочем, ничего особенного.

Похоже, что сегодня Гюрга отнюдь не занимает ее судьба, – следовательно, незачем рассказывать об утренних приключениях.

– А аполин этот туман не распугал?

– Вы как в воду глядели, Норд, – аполин не было. Ни одной.

Ну, посмотри, посмотри и спроси хоть что-нибудь – сколько можно думать о чем-то своем?

И – словно угадал – властное сухощавое лицо (таким она представляла себе римских цезарей) легко и надменно обращается к ней – сверху вниз, и вдруг в пушистых зарослях ресниц ослепительно вспыхивают голубые глаза – точечные васильковые молнии, изредка возникающие над здешним морем в предутренние часы, когда их так легко спутать со звездами…

– Я все время слушаю вас, Варвара, и поражаюсь: вы – единственная, кто ни разу не спутал ни одного имени…

Значит, все это время он слушал только ее, а вовсе не был углублен в собственные мысли!

– А как же иначе? У вас и характеры разные, и лица – совсем как у аполин, они хоть и лысые, но ведь не спутаешь…

И грянул хохот. Да такой, что разом обернулся весь соседний стол. Варвара вспыхнула и разом похорошела так, что все невольно заулыбались, – не неведомому поводу для гомерического веселья, а просто потому, что иначе смотреть на нее было невозможно. Один Сусанин не дрогнул, – положив .кулаки на стол, он оперся на них подбородком и не мигая уставился на девушку. Страх и ужас в одном лице. Фобос и Деймос.

Вместо того чтобы опустить голову. Варвара запрокинула ее так, что заострившийся подбородок выставился вперед:

– Благодарю вас. Я уже сыта.

Она хотела встать, но Гюрг протянул руку, словно хотел положить ее На смуглое Варварино запястье, но, не закончив движения, остановился – Варвара даже чувствовала тепло его ладони над своей кожей. «А ведь если бы я была в рубашке с длинным рукавом, он положил бы свою руку на мою… – пронеслось у нее в голове. – Дали небесные, да кто же научил его быть таким бесконечно чутким – и смогу ли я сама хоть когда-нибудь стать такой же?»

– Мы действительно очень похожи, – мягко проговорил Гюрг. – И у всех нас короткие, незапоминающиеся имена – новичку не позавидуешь! А вам хоть бы что, словно вы находитесь среди нас уже не один год. И этого никто другой, кроме вас, достичь не сумел.

Он говорил совсем негромко, но Варвара была уверена, что его слышат и за третьим столом. Прекрасно. Пусть послушают.

– Одно маленькое замечание, Гюрг, если позволишь, – это подал голос Шэд, чьи отливающие синевой щеки и ворчливый голос, напоминающий гул созревающего для извержения гейзера, мало сочетались с изысканностью манер, общей для всех разведчиков. – Дело в том, что ни «Варвара», ни «Норега» в систему наших имен не вписываются.

– Согласен. Предложения?..

– Нора, – сказал Шэд.

– Не пойдет, похоже на меня, что не допускается, – возразил Норд. – Нова – не лучше. Вано – мужиковато…

– Да, созвучные имена в экстремальной ситуации могут привести к нежелательным результатам. Варвара… Барбара…

– Барб!-подсказали сразу несколько голосов.

– Согласен, Барб. Варвара, с этого часа вам присваивается боевое имя, употребление коего в рабочее время обязательно. В свободное от работы – на ваше усмотрение.

В Варваре взыграла неистребимая ее строптивость:

– Хм, и даже без этого: «С вашего позволения, мэм!»

– У мэм странные представления о субординации, – заметил молчавший до сих пор Хай. – Приказы не обсуждаются. А имена… и что это вся дичь рыбой припахивает… имена должны быть максимально короткими, звучными и непохожими друг на друга, чтобы ни один киб или робот не спутали. Люди-то разберутся.

– В таком случае, ваши мамы обладали удивительным даром предвиденья! – не унималась Варвара.

– Не столько мамы, сколько начальство в лице командора Гюрга. Меня, например, зовут Ефим Хайкин, но производное от имени исключается, потому что при обращении «Эфа!», как сначала предполагалось, все кибы и роботы подпрыгивают на месте, а затем бросаются в кусты отлавливать воображаемого гада. Пришлось стать Хаем.

– Ну, тогда Ага – это от Агафона?

– Как можно! – Рыжие брови над хитрыми зелеными глазками сложились уголком, выражая притворное негодование. – Я есмь Агенобарб, что значит – Краснобородый. А также Яша Новиков по совместительству, но Яш – слишком близко к Яну, а Нов – опять же к Норду. Пришлось усекать прозвище.