Филип Дик - Помутнение

– Представляешь, что придумали теперь в магазинах? – возмущенно начала Донна. Таблеток нигде не было видно, она уже упрятала из в загашник.– С кассетами?

– Забирают, – сказал Арктор.– За кражу.

– Да нет, они всегда забирали. А теперь... Ну, ты знаешь, выбираешь кассету или диск, подходишь к продавцу, и тот отлепляет ярлычок с ценой. Так что ты думаешь?! Я чуть не накололась.– Она плюхнулась в кресло и достала завернутый в фольгу маленький кубик, в котором Арктор сразу распознал гаш.– Оказывается, это не просто ярлычок. Там есть крошечка какого-то сплава, и, если ты обошел продавца и идешь к двери, начинает реветь сирена.

– С чего ты взяла?

– Передо мной одна соплячка пыталась вынести кассету под пальто. Заревела сирена, ее заграбастали и сдали фараонам.

– Сколько у тебя было под пальто?

– Три.

– А в машине наркотики? – спросил Арктор.– Если б тебя взяли за кассеты, то обыскали бы и машину. Причем спорю, что ты делаешь это не только здесь, но и...

Он хотел сказать: «и там, где тебе не могли бы помочь знакомые из полиции». Но не сказал, потому что имел в виду себя. Если Донна попадется, он из кожи вон вылезет, чтобы ей помочь. Но ему ничего не удастся сделать в другом округе... В голове закрутился глюк, настоящее шугало: Донна, подобно Лакмену, умирает, и всем, как Баррису, плевать. Ее запрячут в тюрьму, и там ей придется отвыкать от препарата С, и выйдет она совсем другой Донной. Вернее, участливое выражение ее лица, которое он так любит, преобразится бог знает во что, но в любом случае во что-то пустое и слишком часто используемое...

– Когда есть гаш, я обо всем забываю.– Донна достала маленькую керамическую трубку и смотрела на него широко раскрытыми, лучистыми и счастливыми глазами.– Садись. Я в тебя вдую.

Арктор сел, а Донна поднялась, раскурила трубку, подошла не спеша, наклонилась и, когда он раскрыл рот – словно птенец, мелькнула мысль, – выдохнула в него струю серого дыма. Она наполнила его своей горячей, смелой, неиссякаемой энергией, которая в то же время успокаивала, расслабляла и смягчала их обоих.

– Я люблю тебя, Донна, – сказал Арктор. Это вдувание, этот суррогат секса, возможно, был даже лучше, чем все остальное. Такое интимное и такое странное... Равноценный обмен, пока не кончится гаш.

– Да, ты меня любишь.– Она мягко рассмеялась и села рядом, чтобы наконец затянуться из трубки самой.

– Послушай, Донна, – произнес он.– Тебе нравятся кошки?

Она мигнула; ее глаза были красными и воспаленными.

– Гадкие маленькие твари. Гадят за мебелью.

– Хорошо, а маленькие весенние цветы?

– Да, – ответила она.– Это я понимаю – маленькие весенние цветы. Которые появляются первыми.

– Самыми первыми, раньше всех.

– Да.– Она отрешенно кивнула с закрытыми глазами.– Раньше, чем на них наступят – и их нет.

– Ты знаешь меня, – проговорил он.– Ты понимаешь меня всего, без остатка.

Она откинулась назад, отложив выкуренную трубку. Ее улыбка медленно потухла.

– Что-нибудь случилось?

В ответ она лишь покачала головой.

– Ничего.

– Можно я обниму тебя? Я хочу приласкать тебя. Хорошо? Приголубить.

Донна заторможенно перевела на него темные расширенные зрачки.

– Нет! Нет! Ты слишком уродлив.

– Что? – сказал он.

– Нет! – резко выкрикнула она.– Я много вдыхаю коки. Мне надо быть сверхосторожной, потому что я много вдыхаю коки!

– Уродлив?! – ошеломленно повторил он.– Будь ты проклята!

– Оставь меня в покое, – не сводя с него взгляда, прошипела Донна.

– Конечно.– Арктор вскочил и попятился.– Конечно. Уж не сомневайся.

Внутри все кипело, хотелось вытащить пистолет и прострелить ей башку, размазать ее по стенке... а потом так же внезапно ярость и ненависть, вызванные гашишем, прошли.

– Черт побери...– безжизненно выдохнул он.

– Не люблю, когда меня лапают. Мне приходится быть начеку... Ты куда? – встрепенулась Донна.

– Я ухожу.

Взъерошенная, полусонная, она достала из шкафа свой кожаный пиджак.

– Я отвезу тебя домой.

– Не пойдет, – отрезал Арктор.– Ты не в состоянии проехать десяти футов, а за руль своего паршивого самоката никого не пускаешь.

Она обернулась к нему и взбешенно закричала: – Потому что ни один сукин сын не может вести мою машину! Никто ни черта не понимает, особенно мужики! В машинах и во всем остальном! Посмей еще распускать руки...

А потом он оказался в темноте на улице, в незнакомой части города. Один. Совершенно один, подумал он и услышал догоняющую его Донну. Она задыхалась, потому что так много курила и закидывалась, что ее легкие были забиты смолами. Арктор остановился, застыл, не поворачиваясь, в ожидании и тоске.