Боб Шоу - Беглые планеты

В переливающемся полумраке бродили парочки и небольшие группки, но основные участники пирушки собрались у длинного стола, уставленного всяческими закусками. Мужчин в экспедиции было втрое больше, чем женщин, а это означало, что последние, пребывая в благодушном настроении, наслаждались ароматом романтики, тогда как мужчины целиком сосредоточились на еде, напитках, песнях и всевозможных непристойных шутках.

Толлер наткнулся на посланника Кетторана и его секретаря Парло Вотурба, предлагающих всем желающим еду и выпивку. Старики с искренним удовольствием исполняли роль слуг, показывая остальным, что, несмотря на высокое положение, они не брезгуют общением с обыкновенным людом.

– А, приветствую, приветствую, – крикнул Кетторан, завидев приближающегося Толлера. – Подходите и выпейте с нами, юный Маракайн.

Толлер подумал, что посланник слегка переигрывает – возможно, потому что боится, как бы кто не упустил всех нюансов его игры, – но это была простительная слабость, против которой Толлер ни капли не возражал.

– Благодарю вас, мне, пожалуйста, самый большой бокал кейлийского черного.

– Вина нет, – сокрушенно покачал головой Кетторан – и эля тоже, если уж на то пошло. Видите ли, количество груза было строго ограничено, и придется вам довольствоваться бренди.

– Бренди так бренди.

– Я обслужу вас по первому разряду, налью в лучший из бокалов.

Опустившись на колени, генерал полез под стол и мгновение спустя вынырнул оттуда с мерцающим хрустальным бокалом в руке, наполненным до самого верха. Он протянул бокал Толлеру, и вдруг веселая улыбка исчезла с его лица, и на нем проступило выражение удивления и боли. Толлер быстро перехватил бокал и с беспокойством посмотрел на Кетторана, судорожно прижавшего руки к груди.

– Трай, тебе плохо? – с тревогой спросил Вотурб. – Я же говорил, не прыгай так.

Кетторан кивнул в сторону секретаря и многозначительно подмигнул Толлеру.

– Этот старый дуралей воображает, что переживет меня. – Он улыбнулся – видимо, боль уже прошла, – поднял свой бокал и чокнулся с Толлером. – Желаю вам доброго здравия, юный Маракайн.

– За ваше здоровье, сэр, – откликнулся Толлер и, не сдержавшись, улыбнулся в ответ.

Кетторан внимательно посмотрел на него:

– Сынок, не сочти за дерзость, но ты очень изменился. Ты уже не тот напыщенный молодчик, что вел мое судно к Миру. Похоже, что-то вышибло из тебя всю чопорность.

– Вышибло?! – скептически расхохотался Толлер. – Э нет, сэр, я так легко не сдаюсь. А сейчас прошу прощения…

Он отвернулся и направился прочь от стола, в глубине души крайне обеспокоенный заявлением посланника. Если его состояние очевидно даже едва знакомому человеку, Толлер рискует потерять уважение собственной команды. Поддерживать дисциплину на судне и так достаточно нелегко – что же будет, если его сочтут тепличным растением, которое завяло при первых же признаках наступления холодов? Он отхлебнул бренди и углубился в сад, старательно избегая шумных компаний. Наконец он нашел свободную скамью и, благодарный судьбе за предоставленное одиночество, устало опустился на холодный мрамор.

Над ним висел убывающий серп Верхнего Мира, прилепившийся прямо в центре Великого Колеса, огромного серебряного водоворота, который в это время года заполнял практически весь горизонт. В небесах виляли хвостами огненные кометы, и мириады звездочек, словно разноцветные фонарики какой-то неведомой кареты, дополняли окружающее великолепие, неустанно споря с краткими черточками метеоров.

Толлер вновь приложился к громадному кубку, в котором уместилось никак не меньше трети бутылки, и неторопливо принялся уничтожать бренди. В такую ночь неплохо пройтись с какой-нибудь девушкой, но даже мысль о том, что Вантара может находиться совсем рядом, скрытая сгущающимися сумерками, не будила в душе никакого отклика. Эта ночь предназначалась для поисков истины и разоблачения иллюзий, а факты ясно говорили, что с первой же встречи он умудрился стать врагом графини и теперь она презирает его и будет презирать до тех пор, пока окончательно не забудет о его существовании.

«Кроме того, – издевательски шепнул внутренний голос, – как вообще ты можешь думать о женщинах, когда на тебя взирает двадцать один маленький скелет?»

Толлер продолжал периодически прихлебывать из бокала, пока сосуд совсем не опустел, после чего попытался проанализировать свое внутреннее состояние. Несмотря на усталость, алкоголь еще не подействовал, и где-то глубоко внутри засела упрямая уверенность, что потребуется по меньшей мере еще одна такая же порция, чтобы вырваться наконец из-под власти укоризненного взгляда двадцати одного скелета. Вот тогда наступит желанное забытье, и глубокая ночь поглотит окружающий мир.